Ана Джуд - Бриз крепчает в штормдень

К началу церемонии Брис и Хейвиг немного опоздали. Когда они сели, Карнелиан Схарт, стоявший на высоком помосте в основании затопленной народом площади, уже заканчивал свою речь.

– И хотя мы скорбим вместе с вами оттого, что эти люди понесут наказание без вины… – Карнелиан осёкся, и Брис заметила, что стоявший позади полный усатый мужчина тычет его пальцем в бок.

– Хотя наши сердца обливаются кровью из-за того, что мы вынуждены сделать, – с нажимом повторил в ветрорупор Карнелиан, – мы верим, что это послужит достижению большой цели и спасёт многих людей от голода. Пожалуйста, если вам небезразлична судьба страны…

Окончания фразы Брис не расслышала, потому что заговорил господин рядом с ней.

– Вот заливает, – громко фыркнул он.

– У Карни талант толкать трогательные речи, – язвительно сказал его сосед. – К сожалению, на этом его таланты заканчиваются.

– Может, его помидорами закидают, как в прошлый раз? – с надеждой спросил кто-то с задних рядов.

– Это вряд ли, – ответили ему. – Смотри, как после того случая охрану усилили. Больше он доверие к народу не изображает.

Пока Брис вслушивалась в разговоры вокруг, Карнелиан Схарт закончил речь и отошёл назад, уступив место усатому толстяку, который, как выяснилось, был градоначальником. Тот прочитал с листочка пустую речь о том, как важна Церемония Публичного Искупления Вины, и вызвал первого «преступника».

– От лица семьи Сомс, увеличившей долю налога каждой семьи провинции Южного ветра на два копера, вашего прощения просит Хопвул Сомс. Наказание – пятьдесят ударов.

– Два копера, – с отвращением фыркнул господин рядом с Брис, и её наполнило то же чувство. Копер был самой мелкой монетой в империи, и от такой суммы никто бы точно не обеднел.

На помост тем временем вывели парня, по виду, примерно того же возраста, что и Брис. Под пристальными взглядами многотысячной толпы он снял рубашку и встал на колени. Площадь заволновалась, и Брис уж обрадовалась было, что народ готов восстать против несправедливости, но гомон стих, едва стражник в скрывавшем лицо шлеме достал розгу из ветрокристалла. Толпа, затаив дыхание, наблюдала, как та наливается красным светом, а когда первый заряд ветра ударил Хопвула Сомса в спину, откликнулась волной охов и вздохов. Но больше ничего не произошло. Невинный парень принял пятьдесят ударов, с каждым из которых его лицо всё больше искажалось от боли, а после стражники подняли его под руки и развернули спиной к толпе, чтобы та могла видеть кровавые подтёки.

– Что-то слабенько они в этот раз, – цинично заметил господин рядом с Брис, и она почувствовала отвращение не только к Карнелиану Схарту и бездействовавшей толпе, но и к нему. Как можно вот так спокойно реагировать на избиение невинного? Что не так с этим человеком? Что не так со всеми?

Брис перевела взгляд на Хейвига – неужели и он? – и почувствовала облегчение. В глазах Хейвига отражались такая боль и ненависть, что Брис не сомневалась, предложи она сейчас сделать что-нибудь в знак протеста, он, не задумываясь, согласится. Вот только чего они смогут добиться, кроме короткого перерыва в церемонии, который понадобится, чтобы увести их с балкона?

После Хопвула Сомса на помост вывели второго «преступника».

– Фост Регенбух просит прощения за то, что семья Регенбух увеличила долю налога других семей на 3 копера. Наказание – семьдесят ударов.

По толпе прокатился взволнованный шепоток. Фост Регенбух оказался немолодым и, судя по виду, не вполне здоровым человеком.

– Этот может и дуба дать прямо на помосте, – услышала Брис с задних рядов равнодушный голос.

– Ну, одним выпивохой больше, одним меньше, – ответили ему.

Брис вскочила с места и с ненавистью посмотрела назад. На неё обратилось несколько вопросительных взглядов, но тут раздался исполненный муки вскрик «преступника», получившего первый удар, и все внимание переключилось на него. Послышался второй вскрик, затем третий, а после – совсем тихий четвёртый. Брис застыла, не в силах повернуться к площади. Казалось, с каждым новым вскриком в её душе что-то обрывается.

Доктор Виндстоуд, всё это время обеспокоенно наблюдавший за ней, поднялся. Он встал прямо напротив Брис, но она продолжала смотреть вдаль, как если бы доктор был прозрачным. Виндстоуд положил руки ей на плечи и осторожно потряс, приводя в чувство. Рассеянный взгляд Брис наконец обратился на него.

– Пойдём, – заботливо сказал Виндстоуд.

Хейвиг услышал его и тоже поднялся, но Виндстоуд жестом велел ему вернуться на место. С балкона ушли только они с Брис.

Спустившись на этаж ниже, Виндстоуд открыл дверь одного из кабинетов и галантным жестом пригласил Брис внутрь.

– Тебе не стоило приходить, – начал он, едва она присела на услужливо подставленный стул.

– Я в порядке, – раздражённо буркнула Брис и, сжав кулаки, добавила: – Просто хочу сейчас побить кого-нибудь.

Виндстоуд по-отечески усмехнулся.

– Ты сильная, – похвалил он. – В прошлом месяце со мной напросились две практикантки из вашей провинции. Обе ушли в слезах, а на следующий день попросили отозвать их направления.

– Почему южане спокойно смотрят на такое? – возмутились Брис.

– С чего ты взяла, что мы спокойны?

– А вы слышали, что говорили вокруг? – Брис изменила голос, передразнивая людей на балконе: – «Что-то слабенько они», «одним выпивохой меньше».

– Люди просто пытаются защитить себя. – Виндстоуд поймал непонимающий взгляд Брис и улыбнулся. – Это приём, который использует твой мозг, чтобы уменьшить нагрузку на нервную систему. «Этому человеку на самом деле не больно, поэтому нет ничего страшного в том, что его бьют, а этот страдает потому, что он бесполезный пьяница – со мной такого точно не случится». Вот так обычно защищается твоё сознание.

– Это трусливо и мерзко.

– Это то, как устроены люди. Мы с тобой, к сожалению, не лучше.

Брис хмуро опустила глаза: ей нечего было возразить. Бессильная злоба и порицание – вот и всё, на что она была способна.

– Неужели вообще ничего нельзя сделать? – в порыве отчаяния спросила она.

Виндстоуд хотел ответить, но мерный нарастающий стук в коридоре заставил его осечься и посмотреть на дверь.

– Хейвиг, – озвучила их общую догадку Брис. Виндстоуд кивнул и, подойдя к двери, распахнул её.

По коридору в их сторону и правда шёл Хейвиг.

– Прости, но я больше не мог там находиться, – остановившись напротив отца, выплюнул он, а затем, посмотрев на Брис, уже спокойнее спросил: – Ты как?

– Ничего. А ты?

– Тоже нормально… Только хочу сейчас кого-нибудь избить.

Брис распахнула глаза и растерянно посмотрела на него: так странно было слышать от другого человека свои собственные слова.