Павел Прежний - Баллада о Штопанном

Оставалось подождать еще немного, пока очистительный механизм закончит фильтрацию добытой жидкости. И вот тогда он наконец-то отхлебнет живительной влаги! И будет пить долго-долго – пока не лопнет…

Расплываясь в блаженной улыбке предвкушения свидания его потрескавшихся губ и ободранной гортани с долгожданной жидкостью, наш герой все же одернул себя. Так-так. Не стоит забывать о возможных последствиях приема этого сомнительного продукта экстракции внутрь. Выбора все равно не оставалось, поэтому странник смиренно пожал плечами, вытер пот с обветренного неровного лба и вздохнул. Рана, полученная накануне от трутня, зудела и начинала понемногу опухать по краям. Надо бы промыть ее, пока еще не слишком поздно. Проблема была в том, что как бы Штопанный не крутился, рассмотреть рану в районе лопатки не представлялось возможным. И это тоже беспокоило его, помимо всего прочего.

– Ладно, будем надеяться, что слюна этого уродца не была ядовитой – подумал изможденный путник – По крайней мере, парализующего действия с ночи она не оказала, значит, шансы неплохие.

Мдаа, начинается… Мысли вслух, разговор с собой любимым. И хотя Штопанный в силу своей, скажем так, профессиональной деятельности зачастую предпочитал оперировать в одиночку, а общаться с кем-нибудь хотелось, все же, чаще, он не чурался подобного времяпрепровождения наедине с самим собой. Проклятая пустыня. Это все она так действует на и без нее пылающий и лихорадящий разум… Пора.

* * *

Поднапрягшись, Штопанный уперся двумя ногами в тушу поверженного монстра, ухватился покрепче за «Влажимище» и потянул аппарат на себя. На его счастье, особых усилий прилагать не потребовалось – зубцы плавно выскочили из остывшей плоти чудовища, сочно хлюпнув противной жижей и обдав пыльные сапоги путника фонтанчиком ликвора забавного цвета. Хоть какое-то разнообразие в этой белесой унылой пустыне. Штопанный снова сплюнул. Открыв сумку, он нащупал там металлическую трубку и приладил ее к отверстию в устройстве, доселе сокрытому от внешних воздействий герметичной прорезиненной пробкой. Сделал небольшой глоток, не стараясь распробовать вкус добытой влаги.

– Еще успеется – хмыкнул он себе под нос. В случае чего – всегда можно было принять немножко «Молока». Эта штука в секунду сметет все неприятные ощущения во рту (и не только там) и вгонит в ступор. Словно жаркий суховей стайку мошкары… Кстати, о ней самой. Небольшая флотилия мелкого, но довольно звонкого гнуса прилетела откуда ни возьмись и принялась рассекать уже ощутимо прогретый взошедшим солнцем воздух. Не то чтобы она сильно досаждала, о нет. Но кто знает, что взбредет в ее коллективный неделимый разум. Видимо, рой учуял запах становящегося все более и более ароматным трупа напавшего под покровом ночи трутня. Вышеупомянутый трутень не успел закусить заблудшим и оставшимся без серьезного укрытия путником, соответственно, он остался сухим, жилистым и не шибко питательным. А вот его еще пока живой сосед-победитель был гораздо более сочным, наливным и привлекательным для оголодавшей мошкары. Поверьте на слово: жвалам, мандибулам и хоботкам (или что там у них в их маленьких мерзких пастях) потрепанная и местами откровенно изорванная одежда странника отнюдь не станет помехой. Если они в состоянии прокусить прочную шкуру пустого трутня (а именно этим мошкара успешно занималась во время внутреннего монолога нашего героя, жадно вгрызаясь в нее по всей площади трупа, особенно щедро осыпав своими крошечными (только пока) телами разверзнутую рану, еще и увеличенную жестоким кусачим поцелуем затейливого аппарата). Поэтому мешкать не следовало. К тому же, гнус – это полбеды, а за Штопанным была снаряжена погоня из куда более опасных персонажей.

Он рискнул сделать еще пару глотков импровизированного напитка богов. Штопанный сам так окрестил добытое с великим трудом пойло. И тут же чуть не поперхнулся, засмеявшись от собственного горького остроумия. Откашлявшись, подумал: какие времена, такие и боги. Не хотел бы он встретиться с местным пустынным божком. Похоже, Штопанный ему не сильно приглянулся…

Отфильтрованная вытяжка из потрохов трутня, на удивление, придала сил. И даже настроение, последние месяцы преимущественно находящееся на уровне побитых и щеголяющих синяками щиколоток, поднялось, куда-то чуть выше коленей. Странник рискнул выпить еще, немного перекусил вяленым мясом (как же он по нему соскучился! – сухофрукты набили оскомину и намяли десну). С трудом сдерживая желание осушить резервуар до конца, он наспех собрал свои скромные пожитки и почти отправился в путь, но тут его прошиб удивительно холодный для этой сковородки вокруг, пот. Он не узнавал местность. Воздвигнутая ночью насыпь служила неважным ориентиром. Постоянно дул ветер переменных направлений и интенсивности, заметая следы как объявившегося в ночи хищника, так и слегка семенящих от усталости сапог Штопанного. К тому же, с востока, привлеченные запахом падали и причудливым танцем оповещения сородичей-первопроходцев о добыче, подтягивались все новые и новые стайки резвых насекомых. Шум вокруг становился угрожающим. Такими темпами, подумалось нашему герою, скоро никаких соков в этой бренной туше не останется, а сам он окажется в опасной близости от вкусившей плоть и кровь мошкары. И не нужно быть гением чтобы догадаться, кто станет следующим блюдом.

* * *

Поразмыслив таким образом, Штопанный, доверившись доводам разума (недавно еще нещадно хулимого и предпочтенного прелестям и достоинствам руки), решил направиться в подветренную (насколько она может считаться подветренной при хаотичных порывах суховея) сторону, чтобы дуло в спину и не приходилось постоянно отплевываться от песка, стремящегося забить рот, а заодно и ноздри с глазами; при этом разлагающийся трутень окажется между вновь прибывшим гнусом и удаляющимся путником, перебивая запах Штопанного и избавляя (хотя бы временно) от весьма вероятного преследования.

Созерцая скучные и однотипные песчаные барханы тут и там, сбиваясь с намеченного темпа, путник шел, прихрамывая на левую ногу, в выбранном направлении. Это было несложно. Солнце, хоть и поднялось высоко, все же еще не достигло зенита; тем не менее, оно уже не давало столь однозначного ответа на вопрос о сторонах света. Помогал ветер, подгоняющий Штопанного в спину и изредка приятно бодрящий мокрые от пота, усталые плечи. Он шел, посасывая через трубочку вытяжку из внутренностей незадачливого монстра.

Ха! – обращался сам к себе путник – Думал, тварюга, закусишь мной на сон грядущий? Накося-выкуси, мразота! Кто чьими соками теперь лакомится?.. То-то, сучий потрох… Тьфу ты, все мысли о требухе, надо чем-то отвлечься!