Светлана Багдерина - Бояре: подземная одиссея

После обеда — на перекур, чтоб лопаты прогрелись.

Через двадцать минут после перекура — шлифовать черенки.

Через десять минут после шлифовки черенков — шкурить плечики лопат, чтоб ноги не соскальзывали от смазки.

После ошкуривания — снова на перекур, чтоб почва осела.

Через двадцать три с половиной минуты после перекура — менять расшатавшиеся гвозди.

Через пять минут…

Несчастному, запутанному капралу начало казаться, что ничего в мире более сложного, чем выкопать лопатой яму, нет, не было, и вряд ли когда-нибудь еще будет придумано.

Через пять минут, без предупреждения, мягко ступая синими с серебряным шитьем яловыми сапожками по раскуроченной брусчатке, к нему подошел Чернослов.

— Это что? — раздалось над головой Надыся знакомое злобное шипение, чуть не отправившее его без пересадки из сна простого в сон вечный. — Что это, по-твоему, я спрашиваю?

— Так точно! Никак нет! Не могу знать! — оттарабанил капрал, вскакивая и раздирая на ходу измученные очи.

— Не могу знать? — сладким ядом сочился ему в уши шепот колдуна. — Не могу знать? А чем ты тогда тут занимаешься, а?

— Работы идут полным ходом!

— И это ты называешь «полным ходом»?!.. — шепот сорвался на визг. — Это ты называешь — «идут»?!..

— Так точно! Никак нет! Не могу…

— Идиот!!!.. Кретин!!!.. Дебил!!!..

Град ударов обрушился на застывшего по стойке «смирно» Надыся.

Мужики, привлеченные нежданным развлечением, прекратили работу и как бы невзначай всей артелью подтянулись к месту разбора полетов.

— Да ты у меня сам сейчас лопату в руки возьмешь, мерзавец! Пошел прочь! Ты разжалован!!!..

— Это вы, боярин, зря так, — степенно выступил вперед Данила. — Он за нами хорошо присматривал, всё работать заставлял, ни спуску не давал, ни роздыху.

— Эт верно, — подтвердил белобрысый парень. — Чистый зверь, ваш солдатик.

— Ох, суро-ов, — закивали мужики.

— Работать?! — Чернослов снова перешел на шипение, как испаряющий последнюю эмаль чайник. — Это вы называете — «работать»?!..

— Так ить тяжелые работы-то, боярин, — развел руками мужик в синей рубахе.

— А еще крепеж надо будет делать!

— Тоже ить не три минуты!

— И материал нонче дорогущий!

— За такую непосильную работы прибавить бы надо, хозяин, — с прозрачным, как слеза артельщика, намеком пошуршал пальцами о палец Данила.

— Ах, вот оно что?.. — глаза колдуна склеились в две едва различимые щелочки. — Так выслушайте теперь меня. К лешему крепеж! Или к завтрашнему дню здесь будет яма, какую мне надо, или ваши могилы! ПОНЯТНО???!!!

Землекопы шарахнулись, но не отступили.

— Так ить, ежели как попало копать, без крепежа, стенки потом осыпаться могут! — протянул к Чернослову руку Данила в попытке образумить недалекого заказчика.

— Осыпаться?.. — по бескровному перекошенному злобой лицу колдуна скользнула змеей улыбка, и он едва слышно пробормотал себе под нос: — Хм… Осыпаться… А что… Это даже забавно…

И снова повысил голос:

— Не вашего ума дело! Вы меня слышали?

— Слышали, боярин, — склонились мужики.

— Вы меня поняли? — угрожающе склонил он голову набок.

— Поняли, боярин…

— Приступайте, — удовлетворенно кивнул он. — Надысь, будешь ворон считать — шкуру спущу!

— Так точно!.. Никак нет! Не могу…

— Дурак… — презрительно скривился колдун, повернулся и быстро зашагал прочь.

Капрал, проводив взглядом спину удаляющегося начальства, обернулся на мужиков и оглядел их с озадачившей даже его самого смесью ненависти, удивления и благодарности.

— Ну, чего вылупились! — замахнулся он на них пикой. — Работайте, работайте! Слышали, что сказало его величество? Вам что, жить надоело? Так это он мигом!..

— Ну, если вы вопрос ставите таким образом… — развели руками мужики. — Тогда, пожалуй, можно и начать работать.

К вечеру была вырыта яма десять на десять метров и глубиной семь.

Капрал заглянул в нее, посветив себе факелом, и удовлетворенно кивнул головой:

— На сегодня хватит. Вылазьте.

— Сейчас, сейчас, боярин, — отозвался Данила. — Только земельку притопчем…

— …чтоб не слежалась…

— Ну, давайте…

Голова капрала скрылась из виду.

Артельщики переглянулись, не сговариваясь, положили лопаты и быстро присыпали их сверху толстым слоем рыхлой земли.

«Ночью вернемся и заберем, чего добру пропадать», — была одна, ровно пришедшая под гипнозом мысль, — «А завтра хоть трава не расти. Шибко надо им будет — еще выдадут».

— Ну, мужички, пошабашили — и по домам, — степенно и громко, чтобы было слышно наверху, объявил артельщик.

— И то дело…

И народ с чувством выполненного долга потянулся к лестницам, а капрал — докладывать Чернослову лично, как тот и велел.

Выслушав доклад, колдун отпустил Надыся, не сказав ни слова, и сразу после этого кликнул Ништяка.

— Яма практически готова, — странно улыбаясь, сообщил он лейтенанту. — Переводите пленных.

— Разрешить им закончить ужин, или…

— Пусть поужинают, — кривовато усмехнувшись, разрешил колдун. — В последний раз.

— Мы что, их в этой яме?.. — Ништяк живописно захрипел и чиркнул себя большим пальцем по горлу.

— Нет… Да… Не сразу… — похлопал его по руке Чернослов. — Пока просто перестаньте кормить. Посетителям тоже не разрешайте. Вокруг выставьте охрану.

— Чтоб не сбежали? — уточнил лейтенант.

— Чтоб никто не провалился, — фыркнул маг.

Лейтенант откозырял и ушел, а Чернослов достал свой устроитель, снова полюбовался благородным блеском и оригинальной фактурой крокодильей кожи обложки, золотом пера и тонкой работой чернильницы, и бережно вычеркнул еще один пункт плана: «3 октября. 17:45. Начало ужасного и показательного конца местной элиты (кроме царской семьи, оставить на попозже)».

Естественно, глубокие мрачные подземелья были проверены временем и надежны, как бабкина печь, но где в этом артистизм, где полет фантазии, где урок мирному населению? Какое от них удовольствие, наконец? Конечно, Костей с ним бы не согласился и, попадись он его недоброму величеству в споре под горячую руку, он сам бы рисковал закончить свои дни в каком-нибудь глубоком и мрачном подземелье, но здесь и сейчас Костея не было. Он сам был царем, хоть и на несколько дней, и в кои-то веки мог делать что хотел, и как хотел. В конце концов, что толку от власти, если ты не можешь поступать так, как вдруг захочется твоей левой пятке?

К тому же, погребение заживо — это так забавно…

Не успели узники подчистить последним куском хлеба из деревянных тарелок мутно-серую баланду — то ли от ужина недельной давности осталась, то ли поросята не доели — как отряд своих же родных лукоморских дружинников, но с неподвижными, отстраненными лицами и пустыми глазами, аж мурашки по коже — под командованием пришлого офицера в чужих доспехах пришли за ними и приказали собираться в путь.