Светлана Багдерина - Бояре: подземная одиссея

Но надежда была напрасной.

Услышали ее все.

— А што вы на меня так шмотрите? — возмутилась старая боярыня. — Што шмотрите? Думаете, ешли темно, так я не вижу, как вы на меня шмотрите?

— Да ты что, бабушка, как это мы так на тебя смотрим?..

— Шами жнаете, как! А про библиотеку тшаря Епифана Швирепого никогда не шлыхали, што ли?

— Так ведь то — библиотека, боярыня Серапея! Самая богатая в мире, говорят! Даром ее, что ли, столько веков уже ищут! А то — пустая комната с одной книжкой! — разве что не покрутил боярин Никодим пальцем у виска, припоминая Синеусовичам в лице боярыни Настасьи, старухи Серапеи и молодой Лариски нанесенные ранее обиды [2] Причем, нанесенные как несколько минут, так и несколько веков назад — припоминать, так уж по-крупному. .

— Ты думаешь, я ш ума шошла? — голос Серапеи мог смело посоперничать по теплоте с жидким азотом. — Я же говорю, што это не мы, Щинеушовичи, это ты ишторию не жнаешь! Ты думаешь, Швирепый тшарь вщегда так проживался? Нет, боярин Никодим. По молодошти его Епифаном Книгочеем жвали. Епифаном Добрым. И шобрал он полную огромную комнату вщяких книжек. И штал вщем давать читать. Да только нишего ему не вернули, кому он давал. Кто говорил, што не брал. Кто — што отдавал уже. Кто — што потерял. А кто и вовще жа гранитшу бежал, лишь бы книжку не вожвращать. Хорошая книжка тогда редкошть была, понимаешь… И ошталащь, говорят предания, у Епифана Доброго вщего одна книжка, шамая неинтерешная, которую никто тшитать не хотел. И пошмотрел он на нее, и жаплакал. И проплакал тшелый день и тшелую ночь. А потом жакрыл швою библиотеку на ключ, и ключ выброщил. А череж мещац стали его проживать Епифаном Швирепым. Те, кто жа гранитшу убежал.

— А кто не убежал, как его называли? — с замиранием сердца спросила самая младшая Конева-Тыгыдычная.

— А кто не убежал, Наташа, те никак не наживали. Тем уже вще равно было [3] Мораль шей иштории… то есть, сей истории, такова: всегда возвращайте книги не позже указанного срока. Не будите в библиотекаре зверя. …

Тем временем, разведгруппа под командованием Рассобачинского вернулась в ожидавшим вестей с переднего края женщинам и расстроено доложила:

— Обошли всю комнату…

— Нашли люк в потолке — не открывается.

— Простукивание показало — заложен слоем кирпича с городскую стену, наверное, не меньше. [4] На стене, окружающей Лукоморск, могли разъехаться два конных экипажа.

— Даже если нагромоздить шкафы и встать на них, работать все одно несподручно будет. Поэтому придется возвращаться и ломать ту, вторую стену…

— А еще мы решили, что поскольку погони за нами, скорее всего, уж не будет, можно пока отдохнуть и поспать.

— Голодными?.. Холодными?.. — горестно задали пространству риторический вопрос женщины.

Граф Рассобачинский фыркнул в усы:

— Ну, боярина Никодима можете съесть. От него все равно никакого толку, одно ворчание да бахвальство.

Он хотел пошутить, но увидел, каким взглядом посмотрели все на мгновенно побелевшего и вытаращившего глаза Никодима, и прикусил язык.

— Все бы тебе шутки шутить, граф, — разрядила обстановку, все же непроизвольно сглотнув слюну, боярыня Конева-Тыгыдычная. — А мысль дельная. Чай не дети мы — целый день по катакомбам лазить. Давайте и впрямь местечко поуютнее выберем, бояре нам досок на подстил наломают, да мы и соснем часок-другой. Третий-четвертый. Не больше десяти.

— А, может, заодно мы и костерок разведем из старой мебели: и погреемся, и хоть на свет посмотрим?..

— Забыли уж, какой он есть-то, свет, — вздохнула Лариска.

— А на растопку что? — задала резонный вопрос боярыня Варвара.

Взгляды всех присутствующих, как по команде, устремились к одинокой книжке на полу.

Можно было бы сказать, что идея Коневой-Тыгыдычной привела к абсолютному фиаско [5] Дым даже от их крошечного пробного костерка завис плотным вонючим комом в воздухе и долго не желал никуда уходить, поэтому выскочить в мокрый, скользкий от грязи и слизи коридор пришлось все-таки боярам. — если бы не книга, носящая обычное для тех времен короткое название: «Путеводитель и описатель книжного хранилища, затеянного, заложенного и построенного в году окончания черной моровой язвы» [6] Кто сомневается, может узнать ее полное название: «Путеводитель и описатель книжного хранилища, затеянного, заложенного и построенного в году окончания черной моровой язвы государем всея Лукоморья Епифаном Добрым, сыном Иринария Богатого, внуком Аристарха Смешливого, для общего пользования, развлечения и просвещения люда мужска и женска пола высокого рода, любознательного, политесу и грамоте обученного, приличия соблюдающего и руки регулярно моющего». . Уже разложив ее на полу и подпалив страницы свечкой, Рассобачинский вдруг снес одним махом деревянный шалашик, только что кропотливо им же воздвигнутый над растопочным материалом и стал голыми руками сбивать с плотных желтых страниц не успевшее еще толком их распробовать пламя.

Под аккомпанемент недоуменных вопросов, он бережно перелистал страницы и победно продемонстрировал обществу одну из них.

На ней красовался подробный план библиотеки, со всеми полками, шкафами, этажерками, столом и стулом. На ней было обозначено даже место хранения коробки со свечами и кресалом.

Но внимание глазастого графа привлекло не это.

На очерченном черными чернилами плане был ясно обозначен только что разобранный ими проход, через который они попали в библиотеку.

А в противоположной стене — еще один.

Свет свечи князя Рассобачинского дрожал и колебался на невидимых сквозняках, и огромные, вертлявые тени метались по стенам подземного хода, доводя слабонервных до тихой истерики.

— Я так больше не могу, Арина, — трагическим шепотом жаловалась младшая Конева-Тыгыдычная сестре. — Мне все время кажется, что из темноты на нас кто-то готовится выпрыгнуть. У меня сердце замирает…

— Да кто на тебя выпрыгнет, Наташа, — снисходительно, но неубедительно улыбаясь, отмахнулась от нее Арина. — Не будь такой трусихой. Это же стены. Сплошной кирпич. Ни дырки, ни щели, ни хода — ничего. Впереди идущие заметили бы, если что. У них же свеча.

— Арина, ты такая логичная и рациональная, как учебник арифметики! Неужели тебе совсем не страшно?

— А чего тут бояться? — гордо вскинула она голову и украдкой бросила взгляд в сторону молодого боярина Артамона.

Ответного взгляда она не получила, и оттого отнюдь не повеселела.

Даже в почти полной тьме было видно, что он смотрел на Наташу.

— Ларишка, Ларишка, о чем они говорят, ашь?

— Наташа говорит, что страшно тут, а Арина — что нечего бояться, стены одни кругом голые.