Светлана Багдерина - Бояре: подземная одиссея

— Ничего не видно! Свечу подайте, родовитые!

Свеча была ему поспешно подана, и через несколько секунд графом был предоставлен новый отчет об увиденном:

— Да тут места немеряно! Вроде галереи тропинка идет, и вниз спускается!

— И что? — насторожено поинтересовались снизу.

— Сейчас посмотрю!

И не успели бояре и слова сказать, как Рассобачинский, шурша осыпающимися камушками, вскарабкался по завалу вверх и исчез, оставив благородное общество в полной темноте.

Отсутствовал он недолго — бояре даже не успели договориться, следует ли зажечь еще одну свечу, или стоит подождать, пока граф вернет эту.

— Там вода! Там вода! — донеслось из черного провала в потолке, и почти сразу одинокой суперновой вспыхнул огонек свечи. — Поднимайтесь все сюда! Там внизу озеро!

Озеро!!!

И, бояре, позабыв моментально о необходимости растягивать запас свечей, стали наперебой чиркать кресалом, зажигая фитильки, как будто граф только что прокричал им о том, что пришел конец их блужданиям под землей.

Как маленький, но очень медленный и шумный метеоритный дождь, бояре со счастливым гомоном спустились по неровному широкому карнизу к каменистому пляжу, воткнули свои свечи меж камней и кинулись к воде — плескаться, брызгаться, умываться и пить, пить, пить…

…В этот раз рыба в этом озере была увертливее и мельче, и было ее намного меньше, чем в прошлый раз…

…невозможно насытиться…

…надо возвращаться назад…

…снова долгий путь по узкому тоннелю…

…почти голодом…

…что за еда — эта холодная безвкусная рыбешка…

…хочется теплого, сочащегося кровью мяса…

…как давно не было вкусного нежного мяса…

…хочется мяса…

…мяса…

…шум наверху…

…огоньки…

…плеск воды у берега…

…что там такое…

…поплыть, посмотреть…

…там пришло мясо, много мяса, свежего мяса…

…хочу, хочу, хочу…

…зубы вопьются…

…кости захрустят…

…кровь брызнет…

…всплыть…

…скорее, скорей…

…мясо…

…мясо…

…мясо…

— МЯСО!!!!!!!!!!..

У чуда-юда не было ни единого шанса.

В едином порыве боярское сословие, не взирая на пол, возраст и кустистость фамильного древа, набросилось на вымирающее животное, за одно свидание с которым археологи всего Белого Света отдали бы полжизни, и завершило процесс.

Полностью вымерший реликт был радостно вытащен на берег, лишен шкуры и разрублен наточенными о камни лопатами на порционные кусочки — филейчики, ребрышки, шейку (ну о-о-оч-чень длинную!), грудинку и тому подобные вкусности.

Что с ним надо было делать дальше, бояре не знали.

— Потушить бы его сейчас?.. — нерешительно предложил боярин Порфирий.

— В чем? — мрачно поинтересовался боярин Никодим.

— И на чем? — уточнила боярыня Варвара.

Окинув пытливым взглядом при свете догорающего недельного запаса свечей пляж и берег озера, усеянные черными и серыми камнями, бояре не нашли ничего более, что могло бы гореть, или хотя бы коптить.

— А вы тут лес увидеть ожидали? — хмыкнул Никодим.

— Может, его сырым съесть? — нерешительно предложил Рассобачинский.

— Сырым?!..

— Ну, уж нет — помирать буду, а сырое мясо есть не стану!..

— Никто сырое мясо не ест!..

— Ты что, граф — дикарь какой?..

— …Али собака?

— Ты на мое фамилие намеков не делай, боярин Никодим, а то ведь я лопатой-то не только чуду-юду вдарить могу!

— Конечно, ты только лопатой орудовать и можешь, чем еще-то!..

— Ну, ты меня довел, Труворович трепливый!..

— Босяк худородный!..

— Не шшорьтешь, не шшорьтешь у воды — примета плохая!

— Что за примета?

— А вот штарые люди говорят, што ешли у воды шшоритьшя…

— Что, опять со страшной рожей помрешь?

— Нет. Шай невкушный будет.

— Чай… — мечтательно проговорил кто-то из женщин, и над озером снова повисло задумчивое молчание.

— Я тут недавно одну книжку читала, — несмело нарушила тишину Наташа Конева-Тыгыдычная, — про Вамаяси. Записки купца…

— И что твой купец пишет про добычу огня из камней? — кисло поинтересовался боярин Селиверст.

— Нет, про это он ничего не пишет… — Наташа засмущалась еще больше.

— А что он пишет, деточка? — поддержала ее Конева-Тыгыдычная. — Расскажи нам всем, не стесняйся.

— Ну… Он пишет, что вамаясьцы рыбу, к примеру, вообще не жарят. Они ее сырой кушают. И я тут подумала: чудо-юдо ведь в воде жило, и плавники у него есть, значит, его можно рыбой считать… А если оно — рыба, и вамаясьцы ее сырой, как мы — морковку, едят, то и нам ее сырой есть не зазорно…

— Хм…

— Вамаясьцы — дикий народ, — набычившись, покачал головой боярин Никодим.

— С чего ты взял, что дикий?

— Ну, раз они рыбу сырую едят.

— Они бумагу изобрели.

— И фарфор…

— И воздушных змеев…

— И мандарины…

— Не мандарины, а мандаринов…

— Сам дурак…

— Лучше бы они изобрели спички, — не столь решительно, но все еще упрямо возразил потомок Трувора.

Бояре снова замолчали и неуверенно зачесали в затылках.

Голод-голодом, но есть сырую чудо-юдину…

— А вот я, когда мы отсюда выберемся, намерен отправиться в путешествие и посетить Вамаяси, — объявил ранее молчавший боярин Демьян. — И готовиться к этому намерен прямо сейчас. Чего откладывать.

— Это как?

— А когда в чужой дом приходишь, свои правила не диктуешь. Вот и мне придется рыбу сырую там есть. А я вот сейчас и потренируюсь. Чтоб там гримасой невзначай хозяев не обидеть, честь лукоморскую не уронить.

И, пока не передумал, Демьян решительно выбрал кусок поменьше и впился в него зубами.

Бояре замерли, как в цирке при исполнении смертельного номера.

— Ну, как?.. — шепотом произнесла боярышня Арина.

— Объедение! — радуясь, что поблизости нет свечей и не видно нецензурного выражения его лица, соврал Демьян.

Но, хоть все всё и без свечей поняли, на третий день скитаний под землей сырая чудо-юдина все же лучше, чем никакой чудо-юдины, и это тоже понимали все…

— Честно говоря, я тоже уже давно о такой поездке подумываю… — почти незаметно скривившись, потянулась к мясу боярыня Варвара.

— Куда это ты без меня-то собралась? — опередил ее супруг.

— Говорят, любопытная страна — Вамаяси…

— Надо съездить, надо…

— Всегда мне было интересно, как это они фарфор делают…

— И прикупить воз-другой не помешало бы…

— К тому же, раз тут дело чести…

Кусок за куском, реликтовый деликатес начинал расходиться.

— …На тебе, получи, получи, получи!!!…

Хрусь.

Дзынь…

— Ах, забодай тебя комар!!!.. Лопату сломал!..

— Ну, пусти меня теперь, граф Петр, — пробасил боярин Артамон, и Рассобачинский с готовностью сделал несколько шагов назад, обходя боярина Ефима со свечкой и пропуская молодого боярина к неуступчивой чугунной двери с замочной скважиной, похожей на скривившийся в насмешке рот.