Елена Саринова - Практика по фольклору

Марат терпеливо скривился:

— Она ж тебе сама сказала, что бабка ее ученая меры приняла — накинула на тебя кое-что. А иначе бы ты ее так и не шандарахнул об стену. Там бы, в этой камере, совсем другая развязка нарисовалась.

— Угу, — уставился в пустую чарку Иван. Он себе, честно сказать, подобный вариант представлял с огромным трудом. И вообще на «обновленного» Фроша смотреть лишний раз опасался. И тут ничего с собой не поделать. — Шандарахнул, не шандарахнул. Да как вообще можно отправляться в путь с тем, кто неминуемо должен тебя возненавидеть? Причем до такой степени, чтоб еще и… шандарахнуть. Мать же вашу, магию.

— Это… да. А, знаешь, что?

— Что? — вскинул наш герой на друга глаза.

— Иди ко ты спать. А завтра с утра — к нашему лекарю и потом, что?

— Потом — дописывать практику. Мне ее послезавтра с утра сдавать, — осторожно потрогал Иван свой свежеподбитый левый глаз. — И я, действительно, того… пойду ко на свою койку.

— Ну-ну, — со вздохом проводил его взглядом Марат. — Собиратель фольклора на рожу и другие части тела…

Весь следующий день наш герой провел в заботах (о собственном здоровье) и трудах (на собственное же благо). Обложившись в университетской библиотеке книгами по символике, кое-как накарябал отчет. Потом по памяти воспроизвел утерянное «Лягушачье счастье». В итоге оно получилось раза в полтора меньше, и вообще вышло каким-то сомнительным. Потому как на образ сказочной лягушки все время накладывался совершенно другой. Но, о нем Иван вовсе старался не думать (а то, мало ли — вдруг, опять накроет фатумом?). А ветреным и солнечным утром тринадцатого июня наш студент пошел «сдаваться».

Госпожа профессор встретила его настороженным прищуром. Хотя, это лишь в первый момент. Потом студент Вичнюк, качнувшись за стол напротив, отделился от слепящего прямоугольника окна…

— Бог мой! Logicas ex inconveniens condita! [11] В переводе с латыни на общеладменский: «Логичный итог нелогичного существования!»

— И вам здравствуйте, госпожа Мефель, — совершенно искренне расплылся ей в улыбке Иван — наверное, впервые за все свои студенческие годы он, действительно, был рад видеть эту даму.

Дама же, ответными чувствами явно не воспылав, сцепила над столом длинные пальцы:

— Ну, чем вы меня не удивите, кроме своих новых «украшений»?

Иван подал куратору изрядно потертую папку. Госпожа Мефель ее брезгливо открыла и, подтянув двумя пальчиками верхний лист, погрузилась в чтение… Наш герой ей не мешал. Он наслаждался.

— Ага… Ага… Хм-м… Так-так. А это… Да нет… Хотя… — еще один взгляд с прищуром (будто синяки и ссадины студенческие считает). Потом вздох и… — Скажите мне правду, господин Вичнюк: вы дальше архива в Барщике выдвигались?

— Точно так, — предвкушая следующий вопрос, азартно замер Иван.

— Ага… Ага… А куда именно вы… выдвигались?

— Госпожа Мефель, вам большой привет от Примулы Брэмс со Скользкого пути, — не сдержался-таки, Иван. А то, что он сделал потом, поразило его же самого, в первую очередь. — И еще вот это, — легла на стол толстая книга в коричневых корочках, обрамленных в стертые золотые рамки.

Госпожа профессор в ответ явила чудеса анатомии, потому как до этого самого дня Иван очень сильно сомневался, что можно так увеличить собственные глаза (причем, без дамского декора):

— Это… они?

— Шедевральные братья Гримм, — не отрываясь от глаз дамы, кивнул студент. — Только, имейте в виду, на книге может быть знак сохранности.

— Да вы что, — каменным голосом произнесла Бонна Мефель. — Господин Вичнюк, вы, наверное, в этой поездке очень сильно пострадали?

— Госпожа профессор, если вы намекаете на возможные встряски мозга, то, да — не без них.

— Ага… В вашем отчете не хватает одной сказки. То есть, она там присутствует, но, лишь в очень приблизительном виде, — оторвалась, наконец, дама от книги. Студент в ответ скривился — вот делай после этого ей добро:

— Ну да. Так получилось. И что теперь? Вы мне практику не зачтете?

— Практику?.. Конечно, зачту, — отвернулась госпожа Мефель в окно. — А вы знаете, что вот в этой самой книге, что вы мне привезли, тоже есть сказка про лягушку? Точнее, про лягушонка. Самая первая из уникального цикла.

— Откуда мне это знать, если я исходным немецким не владею и вообще книгу не открывал? — праведно изумился студент.

— Это, конечно. Я вам сейчас ее перескажу, и будем считать — пятая сказка в вашем отчете тоже имеет место быть.

— Ну, хорошо, — сцепив собственные руки, приготовился к лекции наш герой. А что, у него другой выход есть?

— Сказка называется «Король-лягушонок». Хотя, есть и другие варианты заглавия, — вернувшись в аудиторию взглядом, встала госпожа профессор из-за стола…

Солнце, залив собой выщербленную сотнями студенческих ног брусчатку, бликовало на узких окнах стоящего буквой «П» здания с площадью в центре. И еще щедро раскрасило бронзовую статую университетского отца-основателя, восседающего в раздумьях (надо ему это или нет?) во все оттенки красного. Один лишь орлиный алантский нос выделялся ослепительной желтизной. И еще бы не выделяться, когда об него вот уже лет триста перед каждым экзаменом «причащаются». Примета такая у студентов — на удачу обязательно потереть нос первому попавшемуся на пути памятнику. А вот те двое, что терпеливо сейчас стояли прямо у его основания… Уж не знаю, на удачу они были Ивану Вичнюку или, как обычно.

Геша, завидев парня, подпрыгнул на месте. А потом, видно, вспомнил, что место это обязывает хоть к какой-то ученой солидности и снова хлопнулся на свой лохматый зад. А вот Фрош… Бросив взгляд на нее, наш герой окончательно убедился в двух вещах: да, он — идиот и нет, это — точно полноценная и вполне симпатичная девушка. Впрочем, здесь одна «вещь» плавно вытекала из другой.