Блэки Хол - Эпилог (СИ)

Вскоре пейзаж меняется. Появляются обработанные участки: покосы, стога, ровные квадраты и лоскуты - зеленые, золотистые... Желтые тарелки с бахромой - подсолнухи... Ряды штакетника с махровыми метелками - кукуруза...

Высовываю руку из окна, приглаживая ладонью разнотравье вдоль обочины. На очередном взгорке в далекой сини показываются темные треугольники. Горы! Магнитная! - ёкает сердце. Оно и так стучит с перебоями с тех пор, как за моей спиной закрылись пятиметровые ворота с буквой "V".

Неожиданно машина останавливается, дернувшись. Перепутье. Три накатанных дороги, три направления.

- Прямо - на Березянку, - поясняет Тёма. - Налево - на Русалочий и Родниковое. Направо - на Няшу-Марь.

- А на Магнитную? - спрашиваю я, и Егор поджимает губы недовольно.

- Через Березянку. Вообще-то округи связаны между собой и другими путями, но эти - самые лучшие. Центральные.

- Значит, нам в Березянку? - уточняет муж.

- Почти. Не доедем до неё самую малость.

Машина заводится и с фырканьем трогается. Я же впиваюсь глазами в горы, словно они заколдованные. Кажется, что с каждым оборотом колес горные пики становятся ближе и выше. Но спустя некоторое время дорога снова раздваивается, и автомобиль виляет вниз и в сторону. Горы пропадают за рощей. От расстройства не могу сдержать стон разочарования.

- Уверен, что нам сюда? - спрашивает Егор.

- Уверен, - отвечает Тёма.

- Но ведь горы там! - восклицаю, показывая пальцем назад. Туда! Нужно развернуться и ехать в обратную сторону.

- На Магнитную поедем завтра, - отвечает наш проводник.

- Завтра? - у меня перехватывает горло.

- Почему? - цедит муж.

- Потому что время идет к вечеру, а от Березянки до Магнитной путь неблизкий и непростой. Рисково туда соваться, на ночь глядя. Разумнее выдвинуться с утра.

- И где предлагаешь заночевать? - язвит Егор. - В поле?

- Зачем же в поле? Хотя могу пособить. Раскинешь посреди гречихи шатер и уляжешься на подушках как восточный шах, - острит Тёма.

От того, чтобы муж не вспылил и не вцепился в водителя, удерживают два момента. Первый: Тёма резко тормозит, съехав на обочину, вернее, в траву. И второй момент: на взгорок вылетела группа всадников и промчалась мимо.

Их пятеро или шестеро - не успеваю сосчитать. Мужчины в шляпах и в рубашках-безрукавках. И они с гиканьем пришпоривали лошадей, явно торопясь. Когда наездники скрылись за поворотом, я сообразила, что стою на подножке автомобиля и с разинутым ртом смотрю назад - туда, откуда мы приехали.

Что это было?

- Кони... люди, - ответил Тёма, выйдя из машины и разминая ноги. - А вы думали, тут гоняют скоростные тачки и самосвалы?

- Твоя же гоняет, - хмыкнул Егор. - Хотя нет, она ползет на последнем издыхании как полудохлый таракан.

Тёма не обиделся. Он вообще, оказался необидчивым парнем. На провокации не поддавался, и его доброжелательность бесила мужа. Тот искал любой повод, чтобы развить конфликт.

- Ползет, не спорю, - признал Тёма. - Но всё ж лучше ехать на автотехнике, чем идти пешком или трястись на повозке. А машин здесь немного. На побережье их от силы штук пять, по одной в каждом округе. И да, еще одна в Березянке, на ремонте. Машины здесь не котируются.

- А что котируется?

- Тракторы. К ним можно прицепить что угодно. Плуг, борону, косилку, тележку... Грузовики есть, но их и того меньше.

- И всё? - удивился муж.

- Ну-у... техника местного начальства не считается. У них отдельная кухня. Своя солярка, свои запчасти, свое обслуживание. Бывает, катаются в комендатуру от скуки или за пайком.

Тёма достал из бардачка булькающую фляжку.

- Будете?

Я было дернулась, но Егор осадил:

- Эва!

Надо же, какие мы строгие и хмурые. Но авторитет мужа - есть авторитет. Пока что промолчим, а недопонимание развеем наедине, без посторонних глаз.

Егор достал из сумки поллитровую бутылку с остатками воды и протянул мне.

- Далеко еще? - спросил у Тёмы.

- Полтора часа. Но учтите, экскурсии по Березянке не будет. Свернем, не доезжая. Кстати, бутылку не выбрасывайте. Пригодится.

За полтора часа езды и тряски я успела примириться с мыслью, что не увижусь с мамой сегодня. В конце концов, что значит один день против долгих лет ожидания? Ведь невозможное достигнуто. Я здесь, на побережье, и через сутки обниму маму.

Чем ближе мы подъезжали к Березянке, тем оживленнее становилась дорога. Навстречу попадались телеги, запряженные лошадьми, тянущими сено, мешки, бревна, бочки. Возницы понукали коней и стегали хлыстами. Попадались и всадники - поодиночке и небольшими группами. Вдалеке, на склоне, неторопливо брело стадо коров. А со своротка, о котором упомянул Тёма, вырулила женщина на велосипеде и поехала в направлении Березянки.

- Пять кэмэ, и вы в центре, - проинформировал наш гид, махнув рукой вдаль, и вывернул руль на проселочную дорогу.

Надо ли говорить, что мои глаза не выходили из состояния округленности? После цивилизованных благ Большой земли типичный сельский пейзаж ошарашил будь здоров.

Шифроадрес - 1221. Хутор близ Березянки.

Добротный дом с двухскатной крышей, просторное подворье. Сараи, птичник. Огород, уходящий в бесконечность, до березовой рощи. И сад с фруктовыми деревьями.

Забор - не от вороватых соседей и люда лихого, а от нагловатой скотины. Куры бегают по подворью, и меж них гордо расхаживает петух с красным гребнем и богатым черным хвостом. Краснолапые гуси тянут шеи, утки щиплют траву плоскими клювами.

И мы, нежданные гости. Вернее, жданные. Нам следовало приехать на прошлой неделе, но обстоятельства помешали, - объясняет Тёма хозяйке. Судя по простоте общения с хозяевами, он - частый гость на хуторе.

Меня так и тянет спросить у парня, какими судьбами он оказался на побережье, но Егор бдит. Муж ясно дал понять: с певуном из клуба не любезничать.

Хозяйская семья - большая числом. Помимо хозяйки - её муж, двое взрослых сыновей, один из которых женат, сноха на сносях и две младших дочери, навскидку шестнадцати и двенадцати лет. Все светловолосые, как и Тёма, лишь невестка - тёмненькая и черноглазая. Даже просторная разлетайка не может скрыть большого живота у молодой женщины. Невольно примеряю к себе состояние глубокой беременности и в который раз убеждаюсь: на данном этапе я и материнство несовместимы. К тому же меня почти не тошнит, и когда Егор с завидной частотой справляется о самочувствии, отвечаю уверенно: "Всё хорошо, никаких проблем".