Адриан Пласс - Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду)

Будь моя воля, я бы собственноручно задушил Брейна и перед самой его смертью рассказал всё про деньги! Какой я после этого христианин, а? Попросил Бога изменить меня к лучшему.

К вечеру никаких заметных улучшений.

Получается, Бога всё-таки нет.

Это я не всерьёз. Так, легкомысленная дерзость. Конечно, Он есть.

Пошли в церковь.

Дуайт Хакенбекер из Калифорнии выдал нам мощную проповедь про Слово знания. Сказал, что этот дар предназначен и для современной церкви тоже, так что при желании мы все можем пользоваться им «ПРЯМО ТУТ ЖЕ».

На несколько секунд в зале повисло молчание, а потом Верной Ролингс встал со своего места, драматически указал пальцем на Бесси, младшую дочь Ефраима Тренча и сказал:

— У тебя болит нижняя часть живота.

Бесси отчаянно покраснела и ответила, что ничего у неё не болит.

Верной сказал, что болит.

Бесси ещё раз сказала, что не болит.

Верной продолжал настаивать, что болит.

Тогда Бесси отчеканила, что ничего у неё не болит и ей лучше знать, потому что это нижняя часть её живота.

Но он точно знает, что у неё болит нижняя часть живота, сказал Верной, только, может быть, у самой Бесси не хватает веры, чтобы ощутить эту боль. Тут, слава Богу, вмешался Эдвин. Я бы наверное, с ума сошёл, если бы ещё хоть раз…

Потом, когда все пили чай с печеньем, было видно, что кое-кто из наших так ничего и не понял. Старая и глухая миссис Тинн спросила у Дуайта, продаётся ли «Слово знания» в тех же самых магазинах, что и «Монополия», а то ей очень хочется подарить его внуку на день рождения. Ушёл почти сразу с противным, тоскливым чувством. Всё время думаю о Брейне.

Перед ужином к нам на пару минут заскочил Эдвин.

— Просто хотел тебе сказать, что Господь очень доволен тем. что ты сделал для мистера Брейна. — объяснил он.

— А ты-то откуда… Эдвин улыбнулся.

— Ты же был вчера в церкви! Ладно, пока. Побегу. Вечером решил сходить к мистеру Брейну. Взял и спросил его. не надо ли чем-нибудь ему помочь. Он ответил, что я окажу ему самую большую услугу, если выпью с ним кружку-другую домашнего пива его собственного изготовления, а он пока расскажет мне о своём былом «служении в храме Мельпомены».

Пиво было просто жуткое (хоть я и выпил всё до капли), но рассказывает он потрясающе! Когда мы попрощались. и я открыл дверь, мистер Брейн сказал:

— Я был бы очень вам признателен, юноша, если бы впредь вы называли меня Персивалем. Право же. это куда более благозвучно и не так официально, как «мистер Брейн». Кстати, мне думается, что я должен — вернее, прямо-таки обязан! — принести вам свои извинения за тон и содержание моего недавнего письма. Видите ли… Старик вдруг показался мне необыкновенно ранимым.

— Дело в том, что, будучи, так сказать, лишённым радостей семейного круга, я полагал… я надеялся, что ваша просьба насчёт секатора может ознаменовать начало… послужит первым толчком для зарождения… э-э-э… более тесных взаимоотношений между двумя соседями. Боюсь, что именно разочарование по этому поводу и побудило меня написать это. в некотором роде, агрессивное послание. Но. может быть, сейчас между нами действительно начинается… э-э-э…

— Дружба? — полувопросительно сказал я.

— Совершенно верно! — воскликнул Персиваль, расплываясь в счастливой улыбке. — Дружба! Именно так! Разговоры за кружкой старого доброго эля! Так будем же братьями и друзьями!

Какой всё-таки Бог иногда хороший!

(То есть, я хотел сказать, всегда. Прошу прошения!)

Утром встал пораньше, чтобы ещё раз проверить длину ног и подготовиться к завтрашнему служению исцеления. Вроде бы одинаковые. Вот и хорошо.

Во время утренней молитвы старательно покаялся во всех мыслимых и немыслимых прегрешениях, чтобы на собрании никто не выявил в моей жизни какой-нибудь тайный грех и не начал по этому поводу мне служить. Потом сделал несколько наклонов и осторожно покрутился, чтобы посмотреть, не болит ли спина. Боли никакой нет. так что завтра всё должно быть в порядке. Вот бы увидеть хоть одно настоящее исцеление! Это было бы просто супер. И не внутренний орган какой-нибудь, а что-нибудь явное, видимое для всех. Ну чтобы кто-нибудь встал с инвалидной коляски или оставил костыли. Вроде этого.

Не то, чтобы я не верил, что Бог на это способен. Я знаю, что Он вполне может всё это совершить. Конечно, Он исцеляет! Я же не раз об этом читал. Просто… просто хочу сам увидеть, вот и всё.

Джеральд предложил устроить у нас дома вечеринку. Энн тоже сказала, что это неплохая идея, так что мы решили пригласить гостей в пятницу, через две недели, если ребята из группы Джеральда не против пропустить репетицию. — Только какая это будет вечеринка, нормальная или христианская? — спросил Джеральд.

— Ну, ты же знаешь, как у нас обычно бывает, — сказал он. — Груды печенья, чай и газировка. Давайте лучше купим багеты во французской булочной, нарежем хорошего сыра и мяса, поставим несколько бутылок какого-нибудь вина. Тогда можно будет пригласить самых разных людей.

Всё это понятно, но у меня есть пара-тройка неверующих друзей, которых мне никак не хотелось бы видеть в одной комнате с несколькими бутылками вина, да ещё и в компании с некоторыми из моих верующих друзей. Надо подумать.

С утра снова проверил ноги и спину. Всё отлично. Полная боевая готовность.

В начале восьмого отправился в клуб вместе с Джеральдом и Энн, ощущая даже некоторое радостное нетерпение. Наши места оказались примерно посередине ряда и не слишком близко к сцене. В начале было небольшое поклонение под предводительством одного из тех парней, которые, по выражению Джеральда, сильно зашкаливают по уровню исступления и экстаза. Всё было ничего, даже приятно, но потом на сцену поднялась какая-то девушка и что-то прошептала на ухо восторженному лидеру. Когда она отошла, он, понизив голос и практически касаясь губами микрофона, заговорил с нами хриплым, загадочно-доверительным тоном:

— Наша благословенная сестра поделилась со мной тем, что почувствовала в Духе: Господь видит здесь людей, которые ещё не свободны в физическом проявлении своей радости. Он желает, чтобы все мы познали радость истинной свободы в танце.

Постарался быстренько принять благочестивый и серьёзный вид человека, настроившегося на молитвенно-поклоненческий лад. В подобных ситуациях — самое верное средство, особенно если слегка покачиваться из стороны в сторону (что, в принципе, можно истолковать как танец), негромко, но с достоинством хлопая в ладоши.

Обычно срабатывает без особых проблем.