Елена Цугулиева - Эстеты из Кукановки

— У нас нету, — сказала девушка за прилавком. — Может быть, дать вам Маяковского? Или вот письма Максима Горького.

— Вы мне голову не морочьте! — рассердился Кубарев. — Я очень прекрасно знаю, что Максим Горький был драматургом, а не поэтом. А Маяковский никогда не был педагогом. Мне нужно такое пособие, которое помогло бы трудящимся в сжатые сроки научиться писать стихи. У меня, знаете, на эти антимонии времени нету. Мне скорее писать надо.

Девушка, несколько испугавшись, сказала:

— Вы, гражданин, пойдите лучше в Союз писателей. В секцию поэзии. Там вам, возможно, дадут консультацию.

— Еще лучше! — возмутился Кубарев. — Так это же для молодежи! А я вполне уже совершеннолетний. Мне другие методы нужны. Не буду же я за парту садиться! Я очень хорошо знаю, что такое рифма. Знаю, что стихи надо писать не подряд, как доклад или письмо, а столбиком. И еще нужна мысль. Идея… Ладно. Попробую без учебника.

Придя домой, он пообедал, немножко поспал, а потом сел за стол и перевоплотился в поэта. Он начал писать стихи.

И в первые же минуты внезапно с большой радостью обнаружил, что писать стихи вовсе не так трудно, как об этом ему говорили до сих пор.

«Все понятно, — подумал Тимофеич, — просто пугают, чтобы отвадить нашего брата-самородка. Для себя берегут гонорары и площадь…»

У него получалось довольно бойко. Он писал день, писал два. Аккуратные зарифмованные строчки ложились на бумагу. Но иногда Кубарев уставал, бросал ручку и валился на диван.

«Тоже нелегкий кусок хлеба, — размышлял он. — Рука прямо занемела. На счетах — и то легче было. Надо будет уломать Анюту, снять с книжки сумму и купить машинку. А печатать быстро научусь».

И снова садился за стол.

Вскоре одно произведение было готово. Тимофеич прочел его вслух и порадовался:

— Ладушки-ладушки! Во как гладко получилось! Знал бы раньше — раньше бы ушел на творческую работу, не ждя, когда пенсия выйдет.

За неделю он написал порядочно: балладу о Понтии Пилате, цикл сатирических стихотворений о бюрократизме, несколько басен о вреде алкоголизма и две песни: одну об орошении засушливых земель, а другую — о браконьере, которого изловили пионеры.

— Надо будет теперь договориться с каким-нибудь известным композитором, — вздохнул он, — к сожалению, я сам не смогу их положить на музыку. Толкнусь к этому… Свиридову. А то, может, к Туликову…

Сложив подготовленные опусы в папочку, Василий Тимофеевич отправился в редакцию журнала «Взгляд в прошлое». Его приняла симпатичная редакторша с высокой прической в виде поставленное вертикально дыни и с фиолетовыми веками.

— Как интересно! — промурлыкала она. — Свежо! Оригинально! Особенно хороши вот эти строки:

…Очень, очень впечатляет… Но наше издательство с научным уклоном. Оно академично, серьезно, далеко от шуток. Правда, упорно поговаривают, что у нас откроется литературный отдел, и даже с кроссвордами. Вот тогда мы с удовольствием… Оставьте адрес, дадим вам знать. А пока что советую вам отнести это незаурядное произведение в ежемесячник «Руку, товарищ!».

В этой редакции никого не было. Только в машбюро дремал за машинкой квелый старичок с позеленевшей бородкой. К нему и обратился Кубарев. Старичок охотно принялся за чтение стихов. Стихотворение начиналось так:

И заканчивалось строками: «Будем сердечными, чуткими, добрыми… Будем! Спасибо нам скажет упорное… Советский народ!».

— Какая литературная находка! — воскликнул и восторге старичок. — Я завидую вам белой завистью. Ничего подобного я никогда не читал (тут старичок сказал чистую правду). Жаль, что у нас стихи заготовлены и расписаны по номерам на три года вперед. Ведь вы не пожелаете ждать три года?

— Еще чего! — надменно отверг Кубарев. — Да уже через год другие темы набегут. О чем ваша редакция думает? Весь ваш трехлетний запас может лопнуть, выйти из моды… Ну, это уж не моя забота. Желаю здравствовать…

Когда Кубарев вышел, старичок ехидно захихикал: на него редакцией была возложена задача — отваживать нежелательных авторов, но при этом делать это деликатно, упаси боже, не обидеть, чтобы не пожаловались в высшую инстанцию. И старичок в этом деле достиг совершенства.

А Кубарев поехал в редакцию издательства «Молодняк». Он попал в кабинет главного редактора, но тот был тертым калачом и живехонько перекантовал его к литконсультанту. Тоже не менее тертому калачу.

— Оставьте. Ответ по почте, — сухо бросил литконсультант.

Он знал, что делал. За письменную консультацию ему платили, а за устную — нет.

— Только поскорее, — строго предупредил Кубарев, — а то отдам в другую редакцию.

Через три дня он получил ответ:

«Ваши стихи написаны на злобу дня, и, надо сказать, пером вы владеете. Видимо, это результат длительной подготовки и большой работы над собой. Остроумно Ваше высказывание о том, как в седую старину князья-бояре и воеводы пили зелено вино. Вы показали себя и мастером иносказания, метафор, тропов. Неплоха, например, вот эта строфа:

К сожалению, по независящим от нас обстоятельствам мы в ближайшее время опубликовать Ваши стихи не сможем. Думается, они смогли бы заинтересовать издательство «Быт — общее дело».

В «Быте» Василия Тимофеевича приняли очень хорошо, но сказали, что стихи им не нужны, а нужен хороший фактический фельетон на «нержавеющую» тему.

Он работал над фельетоном ровно два дня и назвал его «И это — люди нашего города!». В фельетоне были такие строки:

«В нашем городе проживает главврач Шмаченко. Недавно он устроил драку с женой, на которую прибыл наряд милиции. В общежитии № 2 хулиган Кухаренков в пьяной агонии приставал к девушкам и сквернословил, называя себя Дон-Жуаном. В тот же день у зав. автобазой Спиридонова была оргия, в гостях были супруги Лошадины, водка и красное вино».

Редактор отдела посмотрел в окно, сосчитал до ста, потом сказал:

— У вас, Василий Тимофеевич, слишком острое перо. Вы, Василий Тимофеевич, максималист. Ваша критика убийственна, беспощадна. Вы буквально никого не щадите. Разите наповал. Но ведь должна же быть и гуманность! Нет, если мы выступим с этим фельетоном, нас просто не поймут… Но пишете вы замечательно. Вот что я вам посоветую: уберите из материала конкретность, всю фактуру Сделайте его беллетризованным, абстрактным. И отнесите в журнал «ТИП». Что такое «ТИП»? Это «Теория и практика…» Там ваше произведение примут и опубликуют. Это уж точно. Если не примут — снова приходите ко мне, и я добьюсь опубликования вашего замечательного материала.