Елена Цугулиева - Эстеты из Кукановки

Когда Василий Тимофеевич скрылся за дверью, молодой литсотрудник спросил редактора отдела:

— Борис Васильевич, а зачем вся эта морока? Жалко мне этого деда. Так и будут его гонять по редакциям. Хотите — я верну его и скажу честно и откровенно, что его материал никуда не годится, что литература, как видно, не его амплуа.

Юноша уже сорвался со стула, чтобы бежать вслед за Кубаревым, но редактор отдела удержал его:

— Игорь, — сказал он, — не надо. Он тебе не поверит — это в лучшем случае. А может и побить. Видел, какая у него палка? Ты не слышал, как в редакции «Степь» побили поэта-литконсультанта Сашу Макарова? Один вот такой же дядька принес басню о том, как встарь выбирали место для основания Москвы. А когда Саша отверг эту басню, автор ударил его по голове пачкой паркетных дощечек, которые попутно где-то купил. А потом оказалось, что он «с приветом» и за свои поступки не отвечает. И ему ничего не было.

— Но ведь он еще раз придет, — уныло пробормотал Игорь. — Вы сами его пригласили.

Редактор лукаво усмехнулся.

— Пусть приходит, — сказал он. — Меня уже здесь не будет. Я перехожу работать начальником издательства, там он меня никак не достанет… К тому же надо проучить ребят из «ТИП»а: они ко мне один раз прислали даму, которая заново перевела всего Петрарку. Я чуть с ума не сошел от этой дамы… Пусть теперь попляшут…

— Ну, вам виднее, — согласился Игорь. И подумал, что стратегию и тактику Бориса Васильича нужно бы запомнить. Пригодится.

Санька Голованов (в просторечии Голован) и его друзья, такие же юные колхозники в возрасте до тринадцати лет, любили все без исключения виды спорта. Но им приходилось довольствоваться лишь городками, бегом наперегонки и плаванием в голом виде по речке Синюхе. О футболе, гребле, мото- и велогонках они могли только мечтать. Причина крылась в слабости финансовой базы: ребята, как им и полагалось по возрасту и трудовому стажу, были бедны точно турецкие святые, и средств на спортивным инвентарь не имели.

Надо отдать Саньке должное: он из кожи лез, чтобы изыскать деньги. Именно на этой почве он и стал тяжелым крестом и истинным наказанием для колхоза «Слава». Время от времени в вихрастой голове Саньки зарождались идеи, осуществление которых неминуемо заставило бы эту передовую артель вылететь в трубу.

Однажды Саньку осенило, что следует сконструировать робот, который бы без препирательств и симуляции самостоятельно поливал колхозные огороды. Затем Голован предложил провести между двумя деревнями — Старыми и Новыми Выселками — метро, солидно обосновав целесообразность этого мероприятия с экономической и политической точек зрения. Санька явно бил на крупную премию.

Когда же, ознакомившись с предложениями, председатель колхоза Тимофей Иванович Киреев выгнал автора в три шеи, последний, не теряя времени, накатал в Академию рыбного хозяйства письмо: мол, он, Александр Акимович Голованов, берется в сжатые сроки заселить колхозный пруд дельфинами на предмет извлечения из них икры для экспорта. В постскриптуме Санька просил прислать ему соответствующие инструкции по вопросу разведения дельфинов в местных условиях.

Ответ был скор и выдержан в лапидарном стиле:

«Александр Акимович, от «дильфинов» вы получите икры ровно столько же, сколько молока с сухого веника. А вообще-то, братец, учиться надо».

Санька оскорбился и не ответил. Но письмо прочитала мать и выдала автору «рецензию» в виде хорошего подзатыльника.

— Правильно тебе профессора пишут. Изобретатель нашелся на нашу голову! Лучше бы уроки учил, — поддержала она доктрину академии. — Книжки читай больше.

— А чего читать-то! — надулся Санька. — В библиотеке все книжки уже наизусть выучил… Чем шпынять, ты лучше газету выпиши. «Советский спорт». Да чтобы персонально мне, а не полки в шкапу застилать.

Мать устыдилась и действительно выписала Саньке газету в личное пользование. Теперь Голован мог устраивать громкие читки для своих однокорытников, таких же босоногих джентльменов колхозного происхождения.

— Вот бы нам сетку да хоть пару мячей! — вздыхала Санькина команда, прочитав в газете статью какого-нибудь спортивного обозревателя.

— Эх, нам бы лыжи! — мечтали ребята зимой.

А весной, окончательно распоясавшись и обнаглев, они начинали тосковать о гичках, моторках и каких-то «двойках». Но двойками им приходилось любоваться только в табелях успеваемости, а мяч и лыжи оставались недосягаемой мечтой, ибо задарма их в магазинах не давали.

Одно и то же литературное произведение указало Саньке путь к осуществлению мечты и испортило жизнь председателю колхоза Тимофею Ивановичу. Это была газетная заметка о том, как в одном из колхозов далекого Хабаровского края такие же юные и такие же неимущие спортсмены выпросили у правления артели участок земли и посеяли на нем кукурузу. Весь доход от продажи урожая пошел на покупку спортивного инвентаря.

Прочитав заметку, вся ватага с радостным воем побежала в правление колхоза.

— Так, — сказал Тимофей Иванович, выслушав Саньку без особого восторга. — Как я понимаю, у нас появилось движение «Земля и воля»? Ну вот. Я считаю, что воли вам и без того слишком много дадено. А земли вы не получите. Нечего мне газету под нос тыкать, сам грамотный! Там, в Хабаровском крае, может, и способны такими кусками швыряться, а у нас каждый клочок в деле. Целины нет и не предвидится. Кыш отсюда!

Тогда Санька стал на путь дискредитации председателя колхоза, обзывая его старорежимным помещиком, крепостником и прочими позорными именами, которых набрался в учебнике истории. Произошел конфликт. Дошлый Санька побежал к секретарю парторганизации, а председатель стал умолять пионервожатую Зину Кулябко, чтобы она «пресекла» Саньку и его присных. И каждый остался при своем мнении.

Однажды, когда Наталья Васильевна, мать Саньки, а по совместительству заведующая свинофермой, обедала, а Санька штудировал «Советский спорт», в дверь заглянула свинарка Нюта.

— Васильевна, на ферму! Даная поросится!

Наталья Васильевна, накинув на плечи платок, побежала на ферму, а следом за ней помчался и Санька.

Сделаем небольшое отступление. Речь шла совсем не о той Данае, что флиртовала с золотым дождем. Дело в том, что председатель колхоза обладал тонким вкусом и животных своего хозяйства крестил по особым «святцам» — книге Н. Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Так появился бык Зевс, белая телка Афродита, в просторечии Фроська, баран Тезей. Данаей звалась жемчужина фермы — элитная свиноматка. С трепетом и волнением ждали в колхозе большого события: Даная готовилась стать мамашей. И вот этот час настал.