Миервалдис Бирзе - Розовый слон [сборник]

В магнитофоне половой акт звуков кончился, и началось что-то тоскливо мелодичное. Броня как-то неуклюже поднялся на ноги, вроде бы кивнул Камилле, протянув руку ей, а сам глядел куда-то в окно на улицу, Камилла столь же безразлично приняла его руку и отворила китайско-японские веки, потом лениво встала. Сначала Броня положил ладони на ее бедра, но потом отступил — и оба затряслись индивидуально. Камилла, в коротком платьице, с длинными, перекрещенными завязками сандалий, напоминала Нарбуту ожившую статую амазонки. Отличие было в грудях, у амазонок они якобы были непримечательными, а по некоторым сведениям, одну грудь им даже сжигали в детстве. У Камиллы же эти богатства тряслись в танце вместе с ней. Скродерен, — изысканно приложив руку к сердцу, поклонился Байбе. Та, в одном лифчике и брюках, встала и, закрыв глаза, изгибалась только в пояснице вперед и назад. Пакулис залез на облучок рессорной коляски и, словно из перископа подводной лодки, бросал по сторонам через объектив фотоаппарата ищущий взор, Нарбут заметил черный стеклянный глаз, направленный на него и на тех полуголых, и закрыл лицо ладонями.

— Нельзя! — окликнул он Пакулиса.

— Если все будут так говорить, то я не смогу отразить историю Бирзгале… — пожаловался Пакулис.

Азанда призывно поглядела на Нарбута, и он слез с кареты. Нарбут обнял ее за талию, она склонила голову на плечо Нарбута, и, стоя на одном месте, они принялись слегка покачиваться.

Пакулис поклонился Ванде. Эта здоровая рыжая девица энергично, стучала толстыми подошвами о пол и кружила Пакулиса вокруг себя, но быстро притомилась, обмякла и стала виснуть на руках фотографа, потому что выпитое вино ударило ей в голову с не меньшей силой, чем Бронина музыка.

Было бы просто неприлично что-нибудь не опрокинуть. Броня с Камиллой свалили два чурбака с экспонатами. На одном находился звонок вышеупомянутой волостной школы, который со звоном покатился в растоптанные Байбой обрезки ливерной колбасы и затих.

Кипен, тяпнув несколько глотков предназначенного для Инты муската, сидел в шезлонге, прислонив костыли и вытянув белую гипсовую ногу, и в глубокой печали щипал бакены. Для самого Бертула дамы не хватило. Скрестив тощие руки, он стоял в дверях и безмолвно оглядывал присутствующих.

Некоторые из них считали, что стало веселее после приема "happy pills" — "пилюли блаженства". Нарбут радовался, что всучил Зислакам этюды. Азанда чувствовала себя как Марлен Дитрих в молодости. Винный дух освободил ее от личины равнодушия, которую она считала модной. Красивая проказница… Биннии? Чем они отличаются от Азанды? Они также хотели быть модными, на уровне мировых стандартов. В еде и в питье, по крайней мере этим вечером, они превосходили всех. Они не продавали мороженое и даже не умывались. Ступень свободы более высокая. Андрис?.. Бертул Вздохнул. Пройдет несколько лет, Андрис сам будет смеяться над тем, что когда-то носил на груди гимнастку или голый труп, может быть, даже купит мужской зонтик. Паку-лис в своем развитии уже достиг зрелости и пришел, наверное, только для того, чтобы получить материал по истории Бирзгале. Не надо бы позволять ему, а то, если какой-нибудь снимок с голым пупком Байбы или фотомомент, когда у Ванды вздернулось повыше миниплатье, попадет хотя бы в "Белую лилию", об этом пойдут разговоры в городе. Бертулу придется оставить дом культуры. Но разве запретом на фотографирование можно стереть событие? Пакулис честный малый, объективный историк и нарочно, с целью опорочить кого-то, фотографировать не станет. Бертулу самому интересно будет кое-что посмотреть на старости лет.

Вайда толстой подошвой, как футболист, ударила по пустой бутылке. Ванда и Камилла сильные, жизнерадостные девушки, им нужны крепкие мужья. Правда, Ванда тяпнула лишнее. Как бы ее совсем не развезло. Быстро провернем-ка один психологический тест! Посмотрим, кто и что усвоил от культуры внешнего мира, Бертул проскользнул к своей ночной тумбочке.

Музыка затихла, Броня еще раз провел ладонью по спине Камиллы, как будто оценивал упитанность овцы. Вайда цепко держалась за фотографа Пакулиса, и тот, пошевелив густыми бровями, был вынужден опуститься на матрас рядом с ее сильной ногой. Все выпили заслуженные танцем стаканы.

В дверях появился Бертул, поднял металлическую коробочку с надписью "Индийский чай".

— Uwaga! Attention! Внимание! В Гауяскалнсе был один больной, который предложил вот это. — Бертул двумя пальцами вынул из коробки щепотку табака. — Табак с примесью мака. Опасаться нечего — это не опий, только улучшенное курево.

— Это называют "brown afghan", "коричневый афганец", — сказал Броня. — Один из сорняков. Давай, сюда!

Нашлась курительная бумага, и Биннии, подавая пример, скрутили папироски. Ванда тяжело выдохнула:

— Ерунда, все могу выдержать…

Бертул скрутил и для нее цигарку.

Взвился синий дым. Ванда закашлялась. Пакулис прислонил ее к колесу. Бертул спрятал коробочку с махоркой, не отвечающей мировым стандартам.

Верящие на слово клюнули моментально, — Байба легла на бок и курила, уронив голову в ладони; она видела на журнальных картинках: точно так делают японские курильщицы в логовах наркоманов. Броня встал, тупо огляделся вокруг, пошевелил бородкой, затем прыжком кинулся в угол, сорвал со стены с экспонатами подаренный Интой зазубренный проржавевший серп, стал посреди еще не разбитой посуды и с ожесточением начал рассекать воздух. Жжиг! Жжиг!

Опьяневшая Камилла безудержно хохотала, но мужчины отодвинулись подальше от Брони, так как в старину считали: если рассечь жилы заржавевшим лезвием, можно не только умереть, но даже получить заражение крови.

Позволить дойти до кровопролития в своем доме Бертул не мог. В тумбочке своей комнаты он сварганил воистину действенный препарат и теперь сам взгромоздился посреди матрасов:

— Сеньоры! Сеньоры! К порядку! Что за рубежом применяют в подобных случаях?

— Дроги! — Броня опустил серп.

Все поняли переносное значение этого слова.

— А самое последнее достижение в этой области науки? — спросил Бертул.

Теоретик модернизма Скродерен, подпиравший рядом с Байбой спицы колес, тотчас крикнул:

— ДЛК, диэтиламид лицергкислоты! Я читал…

Его перебил Броня:

— Наши эту дрогу теперь употребляют во всем мире, потому что она безвредна и к ней совсем не привыкаешь. Ее употребляют даже в путешествиях по горам, пустыням и джунглям, и все видится в красках. Человек… становится похожим на птицу! Он начинает свободно парить в пространстве. И ощущает секс. В Америке некто профессор Тимотей даже основал общество… как его звать… Да: "Интернациональное объединение внутренней свободы", в нем состоит много художников.