Array Коллектив авторов - Морские досуги №4

Так вот. Красника действительно уникальная и ценная ягода. Уникальна она тем, что растет только на Дальнем Востоке и то, на гребнях крутых сопок, куда еще надо суметь подняться. А ценная красника тем, что отлично снимает похмельный синдром и понижает давление.

Учитывая факт, что редкое русское застолье в праздник обходится без спиртного, а праздников на Руси тьма-тьмущая, такая ягода на Сахалине была в каждом доме. Засыпанная сахаром, красника выделяет сок, который и используется сахалинцами в утренние послепраздничные часы. Красничный сироп добавляют в чай или просто в воду, пьют, оживают, трезвеют и идут на работу.

Я служил в бригаде охраны водного района или сокращенно ОВРа, на юге Сахалина, и в погожие осенние деньки командование бригады организовывало для семей офицеров и мичманов морские путешествия за клоповкой.

Свободные от вахты офицеры, мичманы и их домочадцы грузились в порту Корсаков на малый десантный катер, и он потихоньку шлепал к мысу Анива. Там группа с ведрами высаживалась на берег и совершала подъем на самую высокую точку Сахалина — гору Крузенштерна.

Как-то, в конце сентября, назначили меня, старшим над всей этой компанией, и мы ранним утром отправились на катере за ягодой — клоповкой.

Был полный штиль. На востоке, из-за сопок, выползало огромное желтое солнце, цепляясь первыми своими лучами за синюю бухту и далекие скалы мыса Крильон. Японское море ласково расступалось перед МДК и тихо шуршало вдоль бортов.

В пункте высадки, на полпути к вершине горы Крузенштерна, находился армейский дивизион ПВО. Места совершенно дикие, полное бездорожье. Только глубокая колея от колес тягача вела сверху от дивизиона к морю. Продукты личному составу доставляли морем или выбрасывали с вертолета раз в месяц. Крупа, картошка, мука, масло, овощные консервы — ассортимент продуктов невелик. Не ресторан, конечно, но жить можно.

Иногда, по-безалаберности, или от великой занятости, а может нелетной или штормовой погоды, харч на пост не доставлялся, и солдатики вместе с офицерами переходили на подножный корм, то есть на грибы, ягоды и рыбу. Правда, от горбуши, кеты, красной икры их уже тошнило. Огромными косяками дальневосточные лососи — кета и горбуша в течение лета заходили на нерест, в близлежащие речки и ручьи, впадающие в море. Рыбу жарили, варили, солили и коптили. Зернистую икру солили, упаковывали в деревянные бочонки и с оказией передавали, в качестве презента, на «большую землю» в штаб армии, снабжали свои семьи.

Когда оба катера уткнулись в каменистый берег и откинули на него аппарели, я доложил о прибытии по катерной радиостанции в штаб бригады.

Вот тут ко мне и подошел командир одного из катеров мичман Гребенюк. — Товарищ капитан третьего ранга, — попросил он меня, — возьмите с собой за клоповкой двух моих матросов. Очень просятся на берег. Я не могу покинуть корабль, а они мне заодно наберут ягод.

Комбриг строго-настрого приказал не отпускать команду катера на случай необходимости выхода по распоряжению флота. Гребенюк это прекрасно знал.

— Нет, не разрешаю, — сказал я, — потом поделимся, скинемся тебе на ведро.

Десант с ведрами уже стоял на берегу и ждал моей команды на штурм вершины Крузенштерна. Кроме десяти мужчин здесь были еще женщины и дети.

Было семь часов утра по сахалинскому времени.

Я проинструктировал всех, чтобы держались рядом и не разбредались по сопкам.

— В четырнадцать часов начинаем спуск, никаких опозданий, — сказал я народу.

На вершину поднимались по крутой и извилистой тропе примерно два часа. Наконец, вышли на гребень горы и замерли в восхищении от увиденной панорамы. Позади нас был залив Анива, а впереди Охотское море, омывающее восточный берег Сахалина. Ширина гребня составляла всего лишь несколько десятков метров, а затем шел спуск к морю. И сразу же наткнулись на целую поляну красники.

Кустики у неё маленькие, высотой не более двадцати сантиметров, а под листочками прячутся ягоды, похожие на маленькие вишенки. Ползком и на четвереньках, мы накинулись на ягоду. Надо было успеть набрать по два ведра ягоды, чтобы не опоздать к отходу катеров. Все ведь строго регламентировано. Время отхода и прихода каждого плавсредства под контролем дежурной оперативной службы и флотских постов наблюдения и связи.

Наконец, мой отряд, с ведрами полными красники, собрался в точке сбора и столпился у тропы ведущей вниз. Я тоже успел собрать два ведра ценной ягоды. Проверил всех по списку. Все были на месте.

Время выхода в базу уже поджимало, и мы потихоньку начали спуск. Вниз идти было нелегко с полными ведрами, но часа через полтора группа была уже внизу.

— Гребенюк, запрашивай «добро» в базу, все в сборе — дал я команду командиру десантного катера.

Мичман молча смотрел на меня и никак не реагировал на мои слова.

— Чего, смотришь, выполняй приказание! Время вышло, пора, — сказал я Гребенюку.

Тот топтался на месте. По всему было видно, что он не решается мне что-то сказать.

— Говори, что случилось, катер в строю?

— Катер в строю, личный состав на месте… за исключением матросов Телегина и Степанова, — наконец признался мичман.

— А где они? — я начал уже закипать. — Куда они делись с катера?

— Я их отправил за клоповкой.

— Товарищ мичман, я же запретил покидать катер, какое право вы имели нарушить приказание? — перешел я на официальное «вы».

Мичман подавленно молчал, не зная, как оправдаться.

В беседе с его подчиненными выяснилось, что жадный Гребенюк дал Телегину и Степанову по два пятнадцатилитровых пластиковых ведра и отправил их за ягодой через полчаса после нашего ухода. Приказал не попадаться никому на глаза и вернуться пораньше, чем остальные пассажиры. — Вот-вот должны вернуться, — виновато заверил меня Гребенюк.

Запросили «добро» на перенос выхода МДК у оперативного дежурного бригады ОВРа капитана 3 ранга Новосёлова.

— Что там у вас? — поинтересовался оперативный.

— Да ничего страшного, ждем еще двоих человек, задержались на сопке.

— Ладно, переносим выход на восемнадцать ноль-ноль, — разрешил Новоселов. Отправили трех человек наверх поаукать пропавшим матросам еще. Никто не отозвался.

На часах стрелки показали шесть часов вечера.

— Ну, что там у вас? — начал нервничать оперативный дежурный.

— Пока не вернулись, ждем, — ответил я ему, — наверно заблудились.

— А кого нет?

— Нет матросов мичмана Гребенюка. Без моего разрешения он отправил их за ягодой и они, видимо, заблудились.

— Он, что? О….л? — интеллигентный Юра Новоселов всегда был сдержан в выражениях, но тут не сдержался. — Все, ребята, мне надо докладывать комбригу.

На связь с катером вышел командир бригады Терещенко и кратко, по-флотски, дал устную характеристику мичману Гребенюку. Характеристика состояла из двух десятков непечатных слов, выданных ему в ушные раковины. Потом подозвал к рации меня.