Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

После позавчерашней замечательной погоды любое ухудшение воспринимается с большой печалью. И, хотя ухудшение в Средиземном море гораздо лучше, нежели улучшение в Северном, но… так хочется берегов! Может быть, когда-нибудь с усмешкой буду вспоминать, что, вот, дескать, сидел в январе в Средиземке, на непыльной работе, имел массу свободного времени, плюс 15–20 градусов за бортом, майское (по северным меркам) солнце, двадцать пять дней до возвращения на Родину, шесть дней до возможного захода в Италию, где никогда не бывал, и уж потом точно никогда не буду, и тосковал по далёким заснеженным берегам (или просто по берегу и твердой почве под ногами?)

Нас всегда куда-то тянет, то из дому, то домой.

23.01.92 г. После обеда подремал до половины второго. В качку хорошо валяться и дремать. Потом вышел на палубу подышать, а тут и позвали в радиорубку к телефону. Поговорил с отцом. Дома, слава Богу, всё нормально.

Утром подняли косые и брамселя, но ветер был островат к курсу, и брамселя пришлось убрать. Идем под косыми и двигателем узлов около пяти. Капитан наметил точку под Корсикой, куда должны добраться завтра и где на якоре или в дрейфе будем ждать «добро» на Геную. Хочется, конечно, побывать на итальянском берегу, но если нет, так уж и нет, уже как-то наполовину настроились на «домой». Как врежем в сторону Сицилии!., так 14 февраля и будем в России, в Новороссийске, в Ново… Российске! Символично звучит. Ушли, в общем-то, из одной страны, а возвращаемся… Впрочем, страна сейчас меняется каждый день, и еще не известно, какой она станет через три недели.

31.01.92 г. Заканчивается январь, заканчивается рейс, пора подумать о душе. 27–30 января — Генуя. Ну, что тут сказать? Роскошь и бедность, культура и полное отсутствие таковой, блеск и грязь, и изобилие всего. Но… цены! Цены, вот что, прежде всего, убивает нас, русскую голь и нищету. Я думаю, если Русь выбьется когда-нибудь из кризиса, то Италия, пожалуй, окажется в числе первых стран, на которые будет похожа наша страна. Пока же отличается Италия от России, по крайней мере, тем, что здесь никто никому не завидует и не мешает жить. Итальянские роскошь и простота вращаются рядом, словно два колеса на разных осях, почти не задевая друг друга; роскошь не выпячивает себя, хотя и не прячется, бедность же наоборот, хочет привстать на цыпочки, чтобы подтянуться поближе к богатству. Это, видимо, и есть путь компромисса между ними. Хорошо это или плохо — судить не берусь, но русское презрение к богатству, воспитанное за семьдесят лет, добра нам не принесет. Вот это уж наверняка. Строить же прогнозы о будущих (вряд ли скорых) переменах в психологии наших соотечественников не берусь. Восток, как говорят, дело тонкое. С нашими же устоями, укладами, привычками, с нашей гложущей «жабой» на соседа, ближнего своего, так просто не расстанешься. Только от сытого человека можно ждать движения души, в противном же случае действуют лишь инстинкты, и тут нет слова музам.

Итак — домой! От борта и до горизонта — Средиземноморская акватория. Солнце — как у нас в Мурманске в самые лучшие дни лета. На лаге — 10 узлов. С Богом.

Как-то там, дома крутятся наши дорогие соотечественники, наши родные, близкие и дальние?

01.02.92 г… Не будет штурман после очередного рейса рассказывать о том, как несколько месяцев подряд из вахты в вахту он висел над штурманским столом и делал прокладку курса, писал в журнал направление и силу ветра, высоту волны… Это для него повседневная, обычная, скучная, но необходимая работа.

Не будет механик вспоминать о своих вахтах, когда с глушителями на ушах он делал обход ревущего и грохочущего своего хозяйства. Скажет разве что-нибудь соленое про эпизод, оставивший неприятный осадок, типа: «На подходе к Канарам главный стопорнули, с насосами мудохались…».

А разве будет матрос «живописать» о том, как шкрябал он старую краску на мачтах и потом покрывал их суриком, матом и сверху свежей, ярко-желтой краской, которая, кстати, в рот ей пароход, к концу рейса снова облупилась. Тошнит порой от романтичных книжных рассказов о будничной морской работе, да еще густо пересыпанных специальной судовой терминологией. Это похоже на то, как если в описания природы вдруг начать вставлять латинские названия деревьев, цветов, растений…

А мысль такая: горек, горек, братцы, хлеб морской романтики. И то, что на иной взгляд кажется лёгким, даже где-то, может быть, праздничным, ухарски — веселым, на самом деле дается не даром. Ох, не даром!

02.02.92 г. Сегодня день тоски…

Утром прошли Мессинский пролив, и вышли в Ионическое море. Долго смотрел в бинокль на маленький городок Мессину и думал о тех, кто живет в этом райском краю. Помнят ли они русских моряков, первыми пришедших к ним на помощь в день страшного землетрясения?..

«Топать» нам по Ионическому морю, до поворота в Эгейское, в лучшем случае двое — трое суток. Погода после обеда поменялась: ветер посвежел и — прямо в морду. И такая вдруг напала тоска, что последний десяток дней вытянулся вдруг неимоверно и стал казаться бесконечным. Ползем — 4 узла, а может уже и меньше. А это меньше сотни миль в сутки. Тоска зелё-ё-о-о-ная! Было и холодней, и волны круче, но… тоска, как удав. Как с ней бороться? Уже не интересны ни берега, ни острова, ни вчерашний вулкан, который дымился словно трубка уснувшего старика. Всё надоело. Хватит морских впечатлений — пора домой. Сегодня твердо решил — никаких регат. Не дай Бог, попадется еще один такой сосед, как в этом рейсе — чеканешься. Да и все остальные «мелочи»…

Сегодня Серега К. рассказал по секрету, как они с корешем (кореша не назвал) купили в Генуе за 800 дойчмарок видеокамеру с видеомагнитофоном

— деревянные! Ай да генуэзцы! Ай да молодцы! Говорили козлам: везите деньги домой! Да что мы! Им Пушкин ещё сказал: «Не гонялся бы ты… друг, за дешевизной!» И, самое интересное, мне кажется, что они не единственные, кому так крупно «повезло».

Сегодня во сне плыл на каком-то судне, которое вдруг вышло на берег и пошло по суше, а я тут же догадался, что у него вместо винта под килем стоит червячный вал. Вот, бляха, изобретение! Почти, как менделеевская таблица. Потом мы с кем-то от него отстали, а судно по разбитой разъезженной, грязной дороге пошло дальше, в Финляндию. Почему в Финляндию?

Нашел в библиотеке книгу Константина Симонова «Записки молодого человека» о его поездках в Мурманск в 1941 году. Читаю — нельзя сказать, чтобы с большим интересом. Какая-то бравая война в ней, прямо, чуть ли не веселая. Если бы он, залетный, пожил, повоевал в ту пору на Рыбачьем или Среднем, куда заскочил для сбора «информашки», то, я думаю: не тем бы голосом запел. Октябрь 1941 года… Какая безысходность во всём! Мне кажется: главная мысль, прочно сидевшая в головах бойцов — успеть! Успеть, пока не убили — выпить, наесться хоть разок досыта, согреться в блиндаже у печурки и, конечно, женщину обнять… пока не убили. Где они — женщины? Рядовому бойцу до женщины, как до Москвы… На солнышко бы наглядеться. А солнышко в октябре — редко, да уже и уходит совсем, «ночевать». Эх, Костя — Кирюша… Тебя, наверно, тоже можно понять.