Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

«Он море с берега любил, а берег с моря так прекрасен…»

Вот они, неуклюжие строчки, рожденные под мерную качку черноморской волны в тоскливом ожидании скорой встречи с берегами Отечества.

09.02.92 г. Сегодня появилась уверенность, что завтра увидим берег. Утром ветер утих, солнце показалось (правда, ненадолго), хотя температура всего плюс 2 градуса. Может быть, уже сегодня вечером увидим отечественные маяки в районе пресловутого Фороса. И хотя Крым — «нэзалэжна» Украина, но всё же — «земля нашенская». С Богом — ближе к дому.

11.02.92 г. Слова, как груши, срываю, надкусываю, бросаю… А где же смысл? — вы спросите. А в том, наверно, чтоб другим не досталась та мысль, что зрела в груше, которую я сорвал, висела, а теперь, надкушенная, сдохнет в траве, под прошлогодними листьями, омытая дождем осенним, укутанная снегом. И весной, когда снега растопит солнце, придем мы в сад, посмотрим, удивимся насмешливо.

«А где же наша груша-мысль? Где она?»

И никто не ответит, потому что — жизнь! Жизнь, она не только розами цветет, но и процесс гниения ей так же присущ, как все другие, прочие процессы.

Ах, какая была груша! Где-то здесь, вы скажете, семечки из неё в живую землю упали, и теперь… Ждите, чудак. Стойте, как памятник, и ждите. Лет, так, через, этак… вырастет дерево. А у вас, пока стоите, подошвы прорастут, наверно.

Что это? Маяковского начитался? Или от железной палубы над головой "крыша" поехала? А, надо вам признаться, что у меня есть давнее убеждение: металлический ящик, которым и является судовая каюта, изолирует нас от космоса, с которым мы, как пуповиной, связаны навечно. Так вот — после долгой, непрерывной изоляции, что бывает обычно в холодное зимнее время, в человеческой психике происходят необратимые изменения. Я думаю: господа ученые об этом если и не знают, то, по крайней мере, догадываются. А по сему и остальное разумей.

Пора, пора на берег. И медленно, медленно как-то отходить от железного дома. Я подумал: не влияние ли металлического дома тому виной, что смотрим мы на моряков, вернувшихся из долгого рейса, с сожалением, как на людей, в чем-то немного убогих, жизнью обделенных, блаженных, что ли, в конце концов? И слушаем их полупьяные, нечленораздельные крики в троллейбусах, видим их загулы диковатые, до поросячьего визга доходящие, их всенощные картежные игры в ДМО… Ох, моряки… К берегу, брат, к берегу. Сегодня, вот, ни в одном глазу, а такая чушь в голове и в мыслях! Груши какие-то… Доплаваешься тут, доходишься по чужим странам. Господа, летайте самолетами аэрофлота! Ездите поездами МПС! А лучше — сидите дома, на печке, подшивайте валенки, весна еще не скоро, господа. Будьте благоразумны.

14.02.92 г. Старая Украина пнула нас, мягко говоря, (должны были зайти в Феодосию, но что-то не срослось с украинскими властями) и пришли мы в новую Россию. Утром отдали якорь на рейде Новороссийска. До полудня — таможня, граница. Сейчас (около 15.00) капитан объявил, что причал у морского вокзала освободится только к 20.00. Море. Здесь сутки туда-сюда — норма. Бывает, что и неделями ждут. А что делать? Море.

Погода солнечная, но прохладно. Криминальная обстановка в городе напряженная, клювом приказано не щелкать. Валяюсь в "ящике" и читаю Пантелеймона Романова «Детство».

18.02.92 г. Послезавтра — домой. Самолетом Краснодар — Мурманск. Из дальних странствий возвратясь…

Курчанов Александр

Родился на Псковщине в 1950 году. Отца партия бросала по колхозам и потому успел проучиться в четырёх разных школах. Потом окончил лесной техникум («дровокольную бурсу», как «ласково» называли мы её в ту пору). Работал в Сибири лесничим, потом оказался в Мурманске, где вскоре перешел из лесников в мореходку (МВИМУ). Там и трудился до пенсии тридцать лет и три года. Несколько публикаций в журнале «День и ночь», созданном В.П. Астафьевым, https://www.proza.ru/avtor/kurchanov

Выпуск 1978 года легендарного Севастопольского ВВМИУ был юбилейным — двадцать пятым. Но для выпускников очень неожиданным. Порядка пятидесяти процентов окончивших третий — электро-механический факультет, вместо распределения на корабли ВМФ, были направлены в войска ПВО страны.

Не обошла сия участь и меня. От стажировавшись на атомной лодке 667Б проекта в Гремихе, я был абсолютно уверен, что буду назначен на эту же лодку командиром электро-технической группы. Но каково же было мое разочарование, когда начальник отдела кадров училища объявил мне, что в Гремихе я служить не буду, так как распределён в г. Печёру, в войска ПВО… Можете себе представить состояние молодого человека, фаната атомного подводного флота, мечта и цель жизни которого были в один момент уничтожены не понятно откуда взявшимся, бессмысленным распоряжением минобровского бюрократа.

Кому и для чего понадобилось отправлять уникальных, штучных специалистов, готовых и стремящихся служить на подводных лодках ВМФ СССР, не известно куда — для меня остаётся загадкой до сих пор. Помучавшись сутки в раздумьях о будущей, не морской службе, я снова пришёл в отдел кадров, и обратившись к начальнику, сказал, что не буду служить в ПВО и хочу уволиться из Вооружённых Сил. Для НОКа это прозвучало, как гром среди ясного неба. Ранее никто и никогда не осмеливался оспаривать его распоряжений и приказов.

Но решение было принято, и я не собирался от него отказываться.

Прошли ещё сутки и снова вызов в отдел кадров. Начальник, улыбаясь, сообщает, что мое решение его поразило, но в то же самое время и порадовало. На лодку, где я стажировался, уже назначен другой выпускник, а я распределяюсь в распоряжение штаба Краснознамённого Тихоокеанского флота.

От этого распределения я не имел права отказаться и, отгуляв первый лейтенантский отпуск, на ТУ-104 (впервые в жизни) улетел во Владивосток.

В день прилета я получил назначение на корабль, прибыв на который, представился командиру и затем был представлен экипажу.

На следующий день все молодые офицеры, получившие назначение в то же соединение, что и я, представляются командующему соединением боевому офицеру, контр-адмиралу.

Настроение было не очень. Я никогда не скрывал и не стеснялся своей национальной принадлежности. Друзья в училище с первого курса называли меня «Абрамыч». Но мне было не очень понятно, почему представляясь по случаю назначения на должность, вместе с фамилией, именем, отчеством, училищем, которое окончил и должностью, на которую назначен, нам надо было называть еще и национальность.