Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

Но я, как всегда, нашёл выход: мы поддержали компанию поддерживающей гирокомпасной жидкостью. Закусывали кницей, свежайшими спардеками и пиллерсами, запивали вымбовкой.

Банкетка получилась от души: эмиры и шейхи — ребята — что надо: каждый привёл с собой свой гардеман. Гардеман — это такой персональный абордаж для регулярных занятий групповым-секстаном. Там есть молодые гейши и старые гетеры.

Правда, одна гетера, турачка недокойланная, не тот клюз пыталась подставить Шварцману, а ему её форшетевень не понравился, а ей не понравился его румпель. И разошлись они встречными параллельными курсами, как в море две селёдки. И хорошо, что разошлись, а то мог бы Шварцман намотать на винт и что тогда? Стал бы он брасопить. Встретилась бы она ему — ох пересчитать бы он ей шпангоуты!

А так — всё штиль-штилем: шкертик его не пострадал. Никакого тайфуна: рандеву не состоится, а если состоится, то тарана, ни абордажа не будет.

Если не считать этого мелкого тробла, пообщались хорошо, правда, все склянки перебили. А эмирыв с шейхами, когда со своими гейшами и гетерами койлались на борт к верблюдам, травили смычки до самого жвака-гался. Мы, глядя на них, чуть концы не отдали. Со смеху.

Шипчандлер Гольдман фрахтовал меня совершить ещё один трамповый круиз в его Мурляндию, но я пока своё "добро" не дал. Другое дело — если б на озеро Титикака, или в Катманду, или в Гондурас. А то и в Гваделупу.

Так что сижу пока в своём Крыжополе.

Ещё один товарищ приглашал в Сибирь, на речку Уй.

Говорит, там стерляди хорошо ловятся.

А мне интересно было бы посетить Попенгаген или в Роттердам.

Неплохо бы подскочить хоть ненадолго на Мыс Доброй Надежды — он называется так потому, что там живёт девочка Надя. Добрая-добрая. Такая добрая, что по доброте своей не отказывает ни одному встречному матросу.

Вот такие у меня дела.

Такая у меня, старого моремана, селявуха, как говорил старик Лаперуз в своём прощальном слове перед тем, как его скушали аборигены Гавайских островов.

Они были изысканные гурманы — на завтрак у них был Жан Франсуа Лаперуз, а на обед — Джеймс Кук.

Гавайцы пригласили в гости коллег-папуасов из Новой Гвинеи. Угостить Лаперузом и Куком. Новогвинейские товарищи были очень довольны: восхищались и завтраком, и обедом.

Гостей-новогвинейцев хозяева-гавайцы тоже съели. Всех уплели. Всех до одного! На ужин.

Не потому, что были голодны, а из уважения.

Однако, пора на подвахту: лягу-ка я в дрейф, пришвартуюсь к подушке, врублю сонар в режиме ШэПэ и до самого утра буду слушать шум подводных лодок.

— Учительницу литературы пацаны в нашей школе прозвали «Пися». — рассказывал судовой врач Анатолий, атлет и красавец.

Сидели мы у него в каюте, попивали первоклассное австралийское вино, купленное в городе Сиднее и вели неспешную «травлю».

Рассказывали друг другу всякие истории: то поучительные, то забавные. Времени было много — теплоход наш работал на линии США-Австралия, переход в одну сторону занимал суток двадцать.

— Да, — продолжал Анатолий. «Писей» её называли. Была она такая полненькая, без талии, и голосок нежненький такой… Поэтому так ласково и прозвали.

А я был далеко не идеальным учеником. По-барабану была мне литература, до лампочки была математика. История и биология с анатомией кое-как шли. Да и драться приходилось частенько.

А «Пися» была у нас классным руководителем. Считала меня своей головной болью. На родительских собраниях говорила обо мне:

— Если не возьмётся за ум ваш Толик, ничего путного из него не получится!

Так что доставалось мне от родителей после каждого собрания. Да. Хлебнув вина, закусив ломтиком ананаса, Анатолий продолжал: — Закончили школу. В аттестате у меня — много трояков. Слух прошёл, что во Владивостоке в медицинский институт парней берут охотно, можно сказать, вне конкурса.

И поехал я из Благовещенска во Владивосток. В медицинский институт поступать.

Не думал, что примут. А не примут, — думал, — подамся в мореходную школу.

Кое-как сдал вступительные экзамены — приняли! Студент!

Стал ходить на лекции и понял, что медицина — это и есть моё призвание. Очень заинтересовала меня наука эта. Да ещё и Вересаева начитался. Как здорово он там отразил переживания студента-медика! Знаете, студент-медик даже в клёвой однокурснице видит не объект возможной любви, а предмет изучения с пищеварительным трактом, органами дыхания, кровообращения, скелетом и прочими составляющими.

Прошёл год. Перед каникулами нужно было пройти хоть какую-нибудь практику — хоть санитаром, хоть кем. Но обязательно в медицинском учреждении. А после отдохнуть и продолжить учёбу в институте.

Я поехал в родной свой Благовещенск. На следующее утро после приезда пошёл на рынок и встретил там «Писю»

— О! Анатолий! — неохотно и пренебрежительно поздоровалась со мной моя бывшая классная. — Ну и как ты? Определился куда-нибудь?

— Да вроде определился, — отвечал я.

Не желая продолжать разговор, «Пися» отвернулась.

На том и расстались.

Взяли меня санитаром в гинекологическое отделение горбольницы. Санитар-то санитар, но все знали, что я — студент, будущий врач, а потому показывали мне все тайны и приёмы абортмахерского искусства.

— Да-а-а! Вот насмотрелся ты там, наверное, — с завистью сказал механик Саша.

— Конечно, насмотрелся, а как же!

Одноклассниц насмотрелся, приходили подруги старшей сестры и видел я у них то, что они и сами никогда не видели, потому что заглянуть туда женщине к себе невозможно.

Однажды, выйдя в коридор, увидел я в очереди на аборт… нашу «Писю»! Мою классную руководительницу!

— Толик! — воскликнула она, увидев меня в белом халате, — ты что здесь делаешь?

— Работаю здесь. — отвечал я. Аборты вот делаю.

— А ведь говорила, говорила я, что ничего путного не получится из тебя! И кто же разрешил тебе ЭТО делать?

— Имею разрешение, отвечал я чуть ли не шёпотом, — я ж специальное ПТУ такое закончил.

— И это я должна идти к тебе на… на… операцию? — с трудом подобрала нужное слово учительница. — Нет, нет, к тебе на… на… на операцию не пойду! Выскочила «Пися» из больницы и след её простыл. Слышал, родила через несколько месяцев.

Мы посмеялись:

— Выходит, кто-то в Благовещенске своим появление на свет Божий обязан тебе?

— Выходит, так — ответил судовой врач Анатолий.

Остроухов Павел

Мне полных 76 лет, основную часть жизни провёл, работая в Дальневосточном и Приморском пароходствах. Заканчивал Килийскую мореходную школу и Владивостокское мореходное училище. Работал, в основном, радистом на транспортных и рыболовных судах. Всегда выпускал стенгазеты, в которых реализовывал весьма скромные способности художника и писателя. Сейчас на пенсии. Живу во Владивостоке. https://www.proza.ru/avtor/ostr42