Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

Порты заходов — Азии, обеих Америк, Европы, Африки, даже в Антарктиду — самолеты, вездеходы, ученых, рабочих, дизель-генераторы, топливо, продукты, одежду, ездовых собак…

Грузы — лес, товары в ящиках, мешках, насыпью, навалом, генеральные, военные на Кубу, Вьетнам, бананы, тракторы, автомобили, турбины, уголь, руда — железная, медная, марганцевая — какой только не было…

Спокойные, напряженные, размеренные «линии», иногда даже «голубые» и «золотые»… Глубокие и непредсказуемые «трампы», когда месяцами, даже годами не приходилось заходить в родной порт Владивосток… Тайм-чартеры — вообще черт знает что такое…

Рейсы — тяжелые и легкие. Особенно тяжелые — это полярки, несколько раз проходил Северным морским путем. Однажды даже зимовал зиму в Певеке, когда не успел выскочить до конца навигации и пришлось вмерзнуть в лед до лета…

Да и на «юга» рейсы легкими не назовешь, там свои прелести. Пусть нет лютой стужи и снега, зато в наличии не менее лютая жара. Влажный раскаленный воздух с минимальным количеством молей кислорода — главный двигатель, да и впомогательные, жаловались, что дышать тяжело. Теплая вода за бортом, что для механизмов скверно, да и для корпуса тоже — усиленная коррозия, правда, точка выпадения росы гораздо дальше, чем на «северах», но по вечерам конденсат тек потоком от клотика до киля…

… Минули годы… Многие годы…

Нерушимая империя оказалась вполне рушимой. Ремонты стали редкими и отвратительными. Экипажи все более молодыми и малоопытными, а иной раз — вообще вопиюще безграмотными. Главный двигатель все чаще отказывался работать в таких условиях и требовал себе более качественное топливо, масло, квалифицированное обслуживание. Понятное дело его никто не слушал сколько бы он не цвыкал клапанами и не гремел крейцкопфами. Да и другие механизмы возмущались и устраивали забастовки, выходя из строя.

Однако, люди с каким-то маниакальным упорством заставляли технику работать не обращая ни малейшего внимания на ее протесты, не думая ни о своей безопасности, ни о безопасности груза, не о безопасности судна.

Сам сухогруз давно забыл о том, что такое краска, док, полноценный ремонт и мерная миля. Ничего хорошего это не предвещало и наконец настал конец — он оказался в какой-то бухте, вдали от порта, даже не пришвартованным, а просто посаженным на мель. А чтобы не смог дрейфовать — еще и затащили нос насколько это возможно на берег. Так и оставили.

Иногда наведывались лишь затем, чтобы снять, открутить, сгрузить на плашкоут что-то, что может представлять ценность или может быть продано. Началось разграбление. И сухогруз не мог никак этому помешать. Даже утонуть от стыда не мог — берег цепко его держал, погрузиться дальше он уже не мог — и так сидел прочно на прибрежной мели.

Главный двигатель говорил теперь тихо, словно был дремучим стариком, что собственно и соответствовало действительности:

— Ничего от меня Бурмейстера не осталось, всего выпотрошили, один остов да коленвал остался. А Зульцеров вообще уж нет — целиком поснимали. И меня бы вытащили, но сил таких у шантрапы нет, только в заводских условиях… Да кто ж им денег даст на завод. И рулевой машины уж нет. Покряхтел и продолжил:

— Аварийный целиком забрали — он практически новый, мало поработал, причин не было — мы практически и не ломались, чтоб его гонять. Выкрутился, видишь ли. Теперь на новом месте при почете и при деле. А мы с тобой… Ты слышишь меня?

— Слышу. — Эхом отзывался сухогруз. — И стрелы свезли, и цепи с якорями, все двери поснимали. В трюмах вода, в помещениях разруха… Как будто и жизни другой никогда на нас не было… Все подмели… И куда теперь? Получается так век доживать. Ты ж меня с места не сдвинешь…

— Выходит так… Не смогу я тебя с места сдвинуть… А зачем? И винта к тому же давно нет… Сняли без всякого дока… Дифферентовали на нос порожнем, помнишь, еще до этой бухты? Винт заголили и сдернули…

— Помнишь, — проворчал сухогруз. — А как тебе лучше — на патефонные иголки пойти или тут на берегу сгнить?…

— Ну ты, брат, загнул! Я же Бурмейстер!!! Кому в голову придет Бурмейстера на иголки пустить?! Я ж фирмА!!!

— Да кто тебя спрашивать будет!!! Бурмейстер ты или В айн… или Боря-Ваня… Металлолом есть металлолом. Мы сейчас с тобой металлолом… Главный вдруг встрепенулся, словно осененный внезапной мыслью:

— Как ты думаешь, сейчас в стране с патефонными иголками дефицит или как?

— Сейчас в стране патефон днем с огнем не найдешь. Следовательно иголки не нужны… и дефицита нет. Но ты особо не обольщайся — на гвозди переплавят… Ты почему спросил…

Я когда-то старому паровичку намекнул насчет патефонных иголок… Помнишь? Так вот и нам сейчас пора бы уж на иголки… то бишь на гвозди. Интересно, а как он там, паровичок-то?

— Эх! — Вздохнул сухогруз. — Скорее нет уже паровичка… Ему и тогда уже было лет полета, теперь уж под девяносто… Порезали уже… Пароходы так долго не живут… Вот мы с тобой — сорок лет и все. На свалке.

— А люди, когда ненужными становятся — куда потом? Также в бухту?

— Сначала на пенсию, потом на кладбище. — Коротко ответил сухогруз.

— Да ты-то откуда знаешь, знаток?

— Я брат ты мой, много знаю. Я фильмы вместе с экипажем смотрел, радио слушал. Тебе из ямы не видно было, а я мог наблюдать…. Сначала кинопередвижка была, называлась «Украина»… В нее вставлялись такие бобины с кинопленкой, они крутились — и фильм получался… Телевизоры потом пошли… Но они только в портах могли показывать… Это потом, много позднее, когда оборудование установили, их можно было и в море смотреть… А еще позднее — у каждого свой телевизор был — там и фильмы смотрели, и музыку слушали и вообще… много чего можно было делать. Компьютером называется… планшетом…

Сухогруз помолчал, потом продолжил:

— Так вот, когда кинопередвижка была — экипаж собирался весь на просмотр фильма, все вместе смотрели… И фильмы были замечательные, а когда эти… планшеты пошли… каждый отдельно, по каютам… и такую гадость смотрели!.. Тьфу!..

— Раньше, чтобы фильмами обменяться — даже курс меняли, чтобы со встречным судном ошвартоваться для обмена фильмами. Для всех радость была! А потом!? Все по каютам шхерятся, у каждого свое кино, вместе не собираются и… и наплевать друг-на-друга… Что-то вот как-то повернулось, что наплевать стало.

— Ну и… что?

Сухогруз вздохнул и сказал:

— Если людям друг на друга наплевать, то, как ты думаешь, есть у них дел до старого парохода? Ты пьяных механиков забыл? Как один из них спалил вспомогач? Или штурмана что на камни нас посадил… тоже как стекло был остекленевший. Раньше бы такого никогда! А сейчас — грабь и увози!.. Вернее, уже грабить нечего.