Григорий Горин - Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин

—Ах! — обрадовалась королева. — Позвать его скорей ко мне! Надеюсь, он спик инглиш?

— Не совсем! — отвечает Лужков. — Это Державиндт по-аглицки действительно спик... А Ширвиндов — нет, но в остальном полный ферштеен...

— Ладно! — вздохнула королева. —Хрен с вами! Зовите обоих!

Ну вот! Срочно кличут Ширвиндова с Державиндтом во дворец.

Надели они, согласно этикету, чистое белье, сверху — смокинг и предстали перед королевскими очами.

Королева как Ширвиндова увидела, так затряслась.

— Ах, — говорит, — хау ду ю ду, мистер Ширвиндов. Айм глет ту мит ю! Найс ту си ю!

Ну, Державиндт начал губами шевелить, перевод слов искать...

А Ширвиндов сразу понял и отвечает:

— Спасибо, ваше величество! Не откажусь!..

Наливают им по полной, все выпивают, королева продолжает:

— Хау ар ю, мистер Ширвиндов? Вери вел?

Державиндт к словарям бросился, а Ширвиндов все сразу понял и говорит:

— Ваше величество! В любое удобное для вас время!

Тут королева совсем расплылась, говорит:

— Да! Это джентльмен так джентльмен! Я желаю его наградить и делаю почетным членом палаты лордов!

— Спасибо, ваше величество! — говорит Ширвиндов. — Но я для этой должности уже староват. Поэтому, ежели такая ваша царская воля, то сделайте по четным членом меня, а по нечетным — Державиндта!

— Ладно! — засмеялась королева. — Хрен с вами! Гуд бай!

Тут и Державиндт все понял и тоже сказал по-английски: «Гуд бай!» Сдуру!

А Ширвиндов, как и положено, ушел по-английски — не попрощавшись!..

Феномен популярности Крамарова будет еще долго волновать киноведов. Разглядывая его фотографии, потомки вряд ли смогут представить, каков был Савва и какова была его слава... А слава была бешеная, я тому свидетель...

Вспоминаю: конец 70-х годов. Харьков, дни советского кино на стадионе.

Среди гостей — Рязанов, Санаев, Смоктуновский и другие знаменитости. Впрочем, зал это мало волнует. Всем выступающим дается понять, что они — гарнир, приправа к горячему блюду. «Горячее» подадут, естественно, позже... Одним словом, Савелий запаздывает. Точнее — самолет, на котором он, может быть, прилетит... Радиосвязь с командой установлена, и ведущий программу конферансье периодически успокаивает публику сообщениями об этапах следования авиалайнера. Народ благоговейно смотрит в небо и скандирует имя приближающегося божества:

— КРА-МА-РОВ! КРА-МА-РОВ!

...И вот — оно случилось! Звуки фанфар!!

На сцену выезжает мотоцикл начальника харьковской ГАИ. В люльке — Савелий, со шлемом на голове, что придает его неповторимой внешности особый шарм.

Публика неистово аплодирует.

Крамаров оглядывает ряды, как Цезарь легионы, и громко выкрикивает первый тезис своей тронной речи:

— ДРУЗЬЯ! БЛАГОДАРЮ ВСЕХ! ВЫ ЗНАЕТЕ: В КИНО Я ИГРАЮ В ОСНОВНОМ ЖУЛИКОВ, АЛКАШЕЙ И ПРИДУРКОВ. НАВЕРНОЕ, ПОЭТОМУ МЕНЯ ВЕЗДЕ И ПРИНИМАЮТ КАК РОД-НО-ГО!!!

Радость публики не поддается описанию... Люди обнимаются, хлопают друг друга по спине, целуются.

Савелий невозмутимо продолжает:

— МЕНЯ ЧАСТО СПРАШИВАЮТ ПОКЛОННИКИ: «А СКОЛЬКО ВАМ ЛЕТ?»

Я ГОВОРЮ: «А СКОЛЬКО ДАДИТЕ?»

ОНИ ГОВОРЯТ: «ВАМ ДАДИМ... ОТ ТРЕХ ДО ПЯТИ ЛЕТ.. СО СТРОГОЙ ИЗОЛЯЦИЕЙ!»

Тут публика издает вой, вскакивает с мест, плачет от счастья...

(Позже, познакомившись с Савелием поближе, я с удивлением обнаружил, что он довольно образованный молодой человек, любит литературу, мечтает сыграть Хлестакова и всерьез изучает основы иудаизма. Впрочем, все это скрывалось от публики. Народ имел такого Крамарова, которого хотел видеть...)

— МЕНЯ ЧАСТО СПРАШИВАЮТ: «А КТО, САВЕЛИЙ, ВАША ЖЕНА?»

Я ГОВОРЮ: «А ВЫ КАК ДУМАЕТЕ?»

ОНИ ГОВОРЯТ: «ДУМАЕМ, ОДНА ИЗ ДВУХ... ЛИБО АВДОТЬЯ НИКИТИЧНА, ЛИБО ВЕРОНИКА МАВРИКИЕВНА!!.»

Обвал. Вой, стон. Первые обмороки...

Вот какова была его слава. И вот от чего он однажды решил отказаться, подав документы на выезд в Америку.

Начальство ахнуло: и чего такому человеку не хватало?

Интеллигенция тут же сочинила злую остроту насчет очередной «утечки мозгов».

Простой народ просто отказался верить, восприняв происходящее как очередную хохму:

— Савелий евреем заделался? Ну, молодец... Ну, дает... Ну, наливай!

Фильмы с его участием еще некоторое время продолжали показывать по телевизору, хотя фамилию из титров аккуратно вырезали. Идиотизм нашей цензуры! Как будто Крамарова можно было с кем-то перепутать!

Потом интерес к нему стал ослабевать, хотя иногда советскую общественность и будоражили слухи о его судьбе: снимается в Голливуде, сделал операцию по исправлению косоглазия и теперь играет исключительно агентов КГБ. Очевидно, американцы уверены, что у агентов исключительно прямой и ясный взгляд на мир.

Перестройка вернула Крамарова стране. Сначала в титрах, потом — в газетных интервью, потом он возник перед нами во плоти.

1992 год. Кинофестиваль в Сочи. Дирекция готовится к встрече голливудской кинозвезды.

...Бронированный лимузин, несколько плечистых телохранителей... Однако, к удивлению устроителей, всякие предосторожности оказались ненужными. Крамарова никто не атаковал, не похищал, толпы поклонников не разрывали его на части.

На встречах со зрителями он повторял еще классическую репризу:

— ДРУЗЬЯ! КАК ВЫ ПОМНИТЕ, Я ВСЕГДА ИГРАЛ ЖУЛИКОВ, АЛКАШЕЙ И ПРИДУРКОВ! ОЧЕВИДНО, ПОЭТОМУ ВЫ И ВСТРЕЧАЕТЕ МЕНЯ КАК...

Шутка не работала. Встречали спокойно.

Страна изменилась: алкаши стали наркоманами, жулики ушли в коммерцию, придурки возглавили партии и беспрерывно митинговали. Крамарову некого стало представлять, кроме самого себя. А это и есть самое сложное в судьбе артиста.

Иногда он рассказывал зрителям о своих грандиозных успехах в Голливуде, но делал это как-то неуверенно... И о толпах своих новых поклонников на бульварах Лос-Анджелеса тоже повествовал как-то нечетко, без подробностей. При этом в его округлившихся глазах стала появляться скрытая печаль...

Меня лично это порадовало. «Теперь он сможет сыграть Хлестакова», — подумал я и даже представил, как трагически и достоверно прозвучит в его устах фраза про «сорок тысяч одних курьеров...»

А слава, в конце концов, — дело наживное.

Его и сегодня все-таки узнают на улицах.

Помню, мы договорились встретиться у Театра Ленком. Он вышел из такси. Проходившие по улице две девушки и мужчина остановились как вкопанные.

— Смотри-ка! — сказала первая. — Это ж... артист! Ну... как его... в Америке живет который... еще лицо переделал который…

— Джексон?! — подсказала вторая.

— Ну! Не... А может, и не Джексон...

— Ладно! — сказал мужчина, обрывая спор. — Жексон-Фуексон! Пошли! Магазин закроется!

И они быстро побежали прочь, не оглядываясь на бывшего кумира.