Александр Лядов - Лучше лизнуть, чем гавкнуть [сборник]

Тишина. Взрослые не знают, как реагировать. Не растерялся дед. Профессор, доктор, сказал:

— Всё правильно! Можно исполнять и так и так, одна формула не исключает другую. Они взаимосвязаны, романтичны, а главное — не противоречат научным данным. Чувствуется, вну-чень-ка, что у вас в школе очень «продвинутые» дети.

— Да-а-а, — отреагировала Роза. — Быстро взрослеешь, деточка. Но что-то дома ты не вела себя так, мягко говоря, раскованно.

— Так вы все говорили, что Америка — страна свободы!

— Вся в меня, — подытожила Роза под общий смех.

А я невольно вспомнил недавний эпизод, когда заехал в школу за сыном. Идём с ним по коридору, навстречу молодые учительница и мужчина. Шустрый отпрыск весело здоровается: «Hello, Ms. Holm!» — «Hello, Daniel!» — «Who is this with you, Ms. Holm?» — «You are curious, aren’t you?» — «Yes». — «Well, Daniel, this is my boyfriend Greg». — «Ms. Holm, have you kissed him yet?» — спрашивает у неё мой молокосос. — «Yes!» [2] «Здравствуйте, миссис Холм!» — «Здравствуй, Даниэл!» — «А кто это рядом с вами?» — «Тебя это интересует?» — «Да». — «Хорошо, Даниэл. Это мой бойфренд Грэг». — «А вы с ним уже целовались?» — «Да!» — не задумываясь и смеясь ответила учительница. Девять лет, а не тринадцать. Чётко заданный вопрос, значит, знает, о чём спрашивает. На чистейшем английском языке. Как реагировать? И сын получил чувствительный подзатыльник, вопреки существующим законам поведения взрослых и детей в Америке, но остался доволен собой. Мужик. «Весь в меня», — как говорит тёща.

Рис. М. Беломлинского

Кто бы мог подумать, что некорректное замечание племянницы обернётся совершенно непредсказуемыми событиями в нашей семейной жизни. Вечером все разошлись по своим постелям. Мы лежали рядом с женой, и она неожиданно, с грустью произнесла:

— Ленка уже начала думать и рассуждать о сексе… А мы с тобой начали забывать, что это такое. Почему? Нам же ещё и сорока нет.

— Кто-то сказал: «Давно иссяк из жизни сок, и тихо сыпется песок».

— Не прибедняйся. Ты ещё своего любимого Жванецкого процитируй: «Лучше с трудом заниматься любовью, чем с любовью заниматься трудом». Так вот меня первая половина этой мудрости не устраивает. Я понимаю — усталость, сердце побаливает. Значит, надо подлечиться. Завтра пойдёшь к врачу. Ленка права. Я тоже не хочу жить без секса. Я молода, красива и сексуальна.

— Правильно мыслите, товарищ.

Эту ночь мы провели без прошлой страсти и энергии, но… техника осталась. Все последующие дни под жесточайшим давлением жены я посещал врачей, и неожиданно выяснилось, что мне необходима операция на сердце.

— А что конкретно рекомендуют кардиологи? — спросил Михаил.

— Советуют поставить два байпаса. Плохие сосуды заменить.

— Как мне говорили, здесь это поставлено на конвейер. Посмотрю, что есть в Интернете по этому вопросу.

После всех необходимых обследований и анализов назначили день, в который я должен был на себе испытать могущество американской медицины. Настроение, прямо скажу, было неЖванецкое… В оставшиеся до операции дни нестандартную струю в нашу жизнь вносил Михаил. Иногда за завтраком, обедом или ужином он докладывал о своих исследованиях. Например:

— Прочитывая материалы в Интернете по вопросу замены различных человеческих органов, я познал массу удивительных случаев. Понимаю, что то, что поведаю, не аналогично твоей операции, но иногда выглядит даже забавно. Психиатр из Детройта Пол Пирсел. Цитирую: «Мужчине сорока одного года вживили сердце девятнадцатилетней девушки. И того будто подменили: бурный темперамент, резкость движений, бешеный интерес к жизни — раньше это ему было несвойственно. Ведь с детства он рос медлительным и рассудительным…»

— Ваш намёк понял… Хоть рассудительным рос, это уже неплохо.

— «Женщине тридцати пяти лет досталось сердце двадцатичетырехлетней студентки колледжа. Из холодной и стеснительной она вдруг стала страстной любовницей. Каждую ночь донимала мужа любовными ласками. «Ты превратилась в проститутку», — заявил однажды супруг. — «Папочка, дорогой, с этого момента поподробней, пожалуйста», — улыбнувшись, попросила жена.

Конец этим исследованиям положила тёща:

— Прекрати этот ликбез, иначе рассудок потеряю не только я, а нашего дорогого зятя до операционного стола не донесут.

И все выпили за своевременное предостережение и тёщин «чёрный» юмор. Операция прошла успешно. Реабилитация тоже. Все были довольны. Я, поскольку полностью восстановился, чувствовал себя окрепшим и помолодевшим. Тёща и тесть тоже, так как дочка не осталась вдовой. И самое главное — жена Ира, поскольку после отъезда родителей мы почувствовали, что наступил медовый месяц, когда слова «без секса жить нельзя на свете, нет» совпадали со страстью, поцелуями, объятиями…

Некоторое время спустя, когда я ласково гладил голову жены у себя на груди, она тихо прошептала:

— Вова, Вов… а может, ещё пару байпасов поставить?

После переезда в Америку я старался не менять заведённый в Союзе ритм жизни и распорядок дня — бегал от инфаркта.

Было модно и, говорили, полезно. Это сейчас появляются разные методики и способы оздоровления и похудания, противоречащие друг другу. Бегал каждый день. В нашем районе течёт Миссисипи. Красивая набережная, чистый воздух, дышится легко. Постепенно начал узнавать таких же сторонников трусцы и владельцев собак, которые выгуливали своих любимцев. И все были дружелюбны, охотно кивали и улыбались друг другу. Смешно признаться, но я даже остановился и оторопело таращился, когда впервые увидел, как аккуратно убирают владельцы за своими собачками в мешочки лопаточками, оставляя чистыми деревья, лужайки, подстриженную траву. Короче — совок!

Когда я об этом написал друзьям, имеющим замечательных особей и совершенно противоположный опыт по части сохранения природы в первозданном виде, они, перефразировав «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, ответили телеграммой: «Грузи пакеты и лопаты бочками».

Во время пробежек как-то недружелюбно косился на меня бультерьер, которого выгуливал почтенный старичок, иногда отпускающий собаку с поводка. Пёс мне тоже не нравился. Ни статью, ни мордой, ни шерстью.

«Поросёнок», видимо, это учуял. Он был единственным, кто не улыбался. Так мне казалось.

И вот однажды, во время очередной пробежки, он приблизился, а я на бегу коснулся его ногой. Реакция была мгновенной и совершенно неадекватной. Пёс разозлённо бросился на меня, начал кусать, я отбивался, споткнулся и — помните, как в «Бриллиантовой руке»: «Упал. Очнулся. Гипс».