Валерий Тихомиров - Невеликий комбинатор

— Теплый! — панически закатывая глаза, прошептал директор.

— Приехал! — цепенея от ужаса, пискнул заместитель.

— Тс-с-с… — прошипел посланец беспредельных колымских просторов. — Губы заштопаю!

В кабинете вдруг похолодало. Вонь лагерной баланды, портянок и параши перебила аромат коньяка с лимоном. Ужас буквально размазал бизнесменов по респектабельному интерьеру. Жуткий ликвидатор прокуроров безучастно мазнул по потным лоснящимся лицам тяжелым взглядом матерого убийцы и небрежно процедил сквозь зубы:

— Шучу… пока.

Слова пали в мертвую тишину, воцарившуюся во всем особняке. Киллер по-хозяйски устроился на краю стола. Его губы удовлетворенно вытянулись в трубочку. Карл Ильич поймал кураж.

— Так и будем молчать? — сухо поинтересовался он. — Или поможем информацией по объекту? Я, конечно, могу и сам все раскопать… И закопать…

Деморализованные заказчики тихо, но дружно заскулили. Теплов чуть нагнулся и тонко спровоцировал вспышку буйного энтузиазма:

— Ну-у?!

Директор вскочил с места. При этом его щеки и солидное брюшко синхронно заколыхались мелкими волнами паники.

Он затараторил, стремясь предотвратить малейшее неудовольствие кошмарного гостя:

— Вот график мероприятий прокурора на следующую неделю. Вот маршруты, адреса, расписание. А…

— У нас четырнадцать информаторов в милиции и восемь в прокуратуре города! — включился в борьбу за собственную жизнь заместитель, белея от ужаса.

Карл Ильич многозначительно поднял палец, прерывая густой, словесный поток. Но директор мгновенно истолковал его жест как типичный киллерский вопрос. Он обогнул стол и бочком двинулся вдоль стены, изрыгая пулеметные очереди информации:

— Нет! В одиночку Холодов не ездит. С ним всегда представители ОМОНа и райотделов. Видимо, придется использовать гранатометы. У нас закуплено четыре «Стрелы», восемь «стингеров», две «Мухи»…

С другой стороны кабинета раздался голос зама, по-своему истолковавшего поднятый вверх палец Теплого. Соратник директора тоже старался «за страх», который, вопреки распространенному мнению, куда эффективнее мифического «за совесть».

— Там, — очкастая голова заместителя качнулась вдоль нацеленного в потолок пальца Теплова, — прокурора не поддерживают. Так что масштабных мероприятий с общественным резонансом не будет. Но на всякий случай наши люди готовы к организации массовых беспорядков. В обшей сложности — пять групп…

— Заткнись! — бесцеремонно перебил его Карл Ильич. — Где он будет завтра?

Бизнесмены одновременно открыли рты:

— Конгресс уфологов!..

— Курортный район. Дом отдыха «Привет»!..

— Там его взять трудно. Все оцеплено! МЧС!..

— Мы тут посчитали… Понадобится двенадцать бригад… с автоматическим оружием…

Посланец далекой, но очень грозной колымской мафии неторопливо слез со стола и улыбнулся. Директор замер, не в силах отвести глаз от зловещего оскала. Заместитель гулко захлопнул рот и начал сползать по стене. Пауза тянулась долго. Как предсмертный визг недорезанной свиньи. Карл Ильич аккуратно, двумя пальцами взял с блюдца лимон и смачно сомкнул челюсти. Раздался чавкающий звук, и ни в чем не повинный цитрус превратился в жидкую кашицу на твердом как камень языке матерого убийцы. Лица заказчиков перекосила рефлекторная судорога.

«Он его сожрет!» — обреченно подумал директор, чуть не захлебнувшись кислой слюной.

«Загрызет!» — мысленно поправил шефа заместитель, мелко сглатывая вязкую жидкость, заполнившую рот.

— Один пойду! — негромко припечатал Теплов, не спеша дожевывая лимон.

Он сунул руки в карманы и спокойно направился к выходу. По его прямой и уверенной спине скользнули панические взгляды заказчиков, потрясенных нереальной «крутизной» киллера. На пороге Карл Ильич обернулся:

— Кстати, вы — со мной! Готовьтесь, зайду утром. Будем вас вязать… кровью… чтоб никто не сдал!

Дверь бесшумно захлопнулась. Из кабинета послышался негромкий стук рухнувших в обморок тел. Секретарша в приемной шумно и испуганно задышала, выпучив глаза. Теплов задержался на минутку, чтобы поболтать с ней на прощание. После чего количество обмороков в Ассоциации еще увеличилось. Киллер с Колымы недоуменно пожал плечами и ушел в сумерки Северной столицы.

— Проиграл ты шапочку! — хриплый голос шершаво прошелся по барабанной перепонке.

От страха, как всегда, захотелось в туалет. Туалета, как всегда, рядом не было. Да никто и не отпустил бы. Лысинский потянул с головы шапку. Зек напротив заулыбался. Страх превратился в ужас…

Этот сон Роман Романович видел регулярно. Жуткий зек приходил к нему с неизбежностью полнолуния. Раз в месяц. Почему-то с седьмого на восьмое число. В день зарплаты. И хотя простой российский олигарх Лысинский давно уже сам платил жалованье сотрудникам, кошмар продолжал навещать его именно в эту ночь. Не помогали ни дорогие американские таблетки, ни дешевые отечественные психотерапевты. Даже водка пасовала, только раскрашивая картинки из прошлого в омерзительно зеленоватый цвет грядущего похмелья.

Зек по кличке Теплый ровно в трехсотый раз прошептал Лысинскому в спину:

— Глядящего тебе дадим. Ты его не ищи — не увидишь. На голову ничего не надевай. Проиграл ты шапочку… — И Роман Романович проснулся в холодном поту с лихорадочно бьющимся сердцем.

За грудиной разливалась боль, словно кипятком обваривая легкие. Воздуха не хватало. Паника стучала изнутри по ребрам, прорываясь в увлажненный ионизированный воздух спальни. Обмануть кошмар на этот раз не удалось. Собственно, как и во все предыдущие. Как ни старался телевизор, щедро демонстрируя голубую муть, глубокий сон свалил Лысинского в половине первого ночи. А ровно в два по Москве, строго по графику, Теплый принялся хлопать картами по нарам…

Роман Романович поднялся с кровати. Ему хотелось выть в голос. Или умереть, чтобы больше не метаться по особняку в ожидании кошмарной ночи. Кроме горничной, положенной олигарху по статусу, в доме никого не было. Прислугу звали мадам Клементина. Для антуража. Или Мария Егоровна. Для паспорта. По причине преклонного возраста внешний мир она слышала исключительно сквозь слуховой аппарат. Который выключала ровно в десять вечера. Так что кричать было бесполезно. А умирать — страшно…

Громко шлепая тапками по пяткам, он выбежал из спальни. Лестница на первый этаж со скрипом приняла сто восемь килограммов его живого веса. Лысинский подбежал к висевшей на стене картине и топнул ногой по паркетине в углу, отключая сигнализацию. Он брезгливо швырнул на пол разноцветную мазню Матисса, освобождая доступ к сейфу. Дрожащие пальцы набрали код на электронной клавиатуре замка. Дверь мягко открылась, угодливо отъезжая в сторону. Дорогие вещи всегда отличаются угодливостью и уважением к хозяину.