А Крамер - Трое раввинов в лодке

Из толпы выскочил молодой человек и поднял пожилую женщину, которую сбило такси.

— Я адвокат, вот моя визитная карточка. Положитесь на меня. Я займусь вашим ущербом.

— Каким ущербом?! — воскликнула женщина. — Кому он нужен, ваш ущерб?! Мне ремонт нужен.

Папа Мельник опасался, что за океаном, да ещё в таком городе, как Нью-Йорк, его сын забудет о религии и направил ему телеграмму: «Завтра стартует Йом-Кипур».

Молодой Мельник тут же позвонил своему букмекеру.

— Никогда не слышал об этой лошади. Но, если отец ради неё дает телеграмму, то поставьте от меня сотню на нее.

Старик Хартман просит своего врача, чтобы он «понизил ему секс».

— Что значит «понизил секс»? Это что-то новенькое. Тем более что большинство людей вашего возраста просит о другом.

Хартман вздохнул.

— Нет, я именно хочу понизить. Сейчас это у меня в мыслях. А я хочу, чтобы было там, где положено.

Телевидение много лет проводило изучение общественного мнения на тему, что хотят видеть на экранах американские зрители. Результат оказался ошеломляющим, и руководство телеиндустрии решило не оглашать их: люди предпочитают сидеть в темноте и смотреть на что угодно, только не друг на друга!

Казалось бы, Библия не место, где можно найти описание автомобиля, сделанного на заказ. Однако в Книге песни песней Соломона содержится такое:

«Носильный одр сделал себе царь Соломон из дерев Ливанских; столпцы его сделал из серебра, локотники его из золота, седалище его из пурпуровой ткани; внутренность его убрана с любовью дщерями Иерусалимскими» (в английском переводе ветхозаветного текста то, что в русском переведено как «носильный одр», именуется «chariot», что означает «колесница, экипаж» понятие более близкое к автомобилю, тем более что английское «car» произошло именно от «chariot» — примеч. перев.).

Одна из первейших вещей, которую евреи-иммигранты делали после свадьбы, это фотография на память. При этом большое значение имела всякая бутафория, поскольку она помогала показать, какое положение в обществе занимали иммигранты в своей прежней стране. И фотограф предоставлял драгоценности, очки, карандаш. Последние два предмета указывали на образованность, умение читать и писать.

Стандартная поза молодоженов на фотографиях, сделанных утром после свадьбы, была такой: жених сидел, а невеста стояла рядом с ним. А объясняли это таким образом: жених слишком устал, чтобы стоять, а невесте было больно сидеть.

Абрамович, фабрикант брюк, с подозрением отнесся к мотивам молодого человека, который хотел жениться на его дочери.

— Интересно, — спросил он, — женились бы вы на Ханне, если бы у меня за душой не было ни цента?

— Да, — клятвенно заверил его тот, — потому что тогда она целиком полагалась бы на меня.

— Пошел вон! — закричал Абрамович. — И без тебя в семействе полно недотеп!

Дежурная сестра в больнице «Эвансон» снимает телефонную трубку. Голос спрашивает, как дела у мистера Фляйшмана из палаты 139.

— Отлично, — отвечает она. — Он быстро поправляется. Думаю, завтра ему разрешат пойти домой. А кто, сказать, звонил?

В трубке засмеялись.

— Это сам Фляйшман. А то эти доктора ни черта не говорят.

Фидельман, подойдя к своему припаркованному «мерседесу», увидел, что левое переднее крыло помято, а под «дворником» лежит записка:

«Люди, которые видели, как я задел вашу машину, смотрят, как я пишу записку, и думают, что я сообщаю вам свой телефон, чтобы вы могли связаться со мной и выслать мне счет за ремонт. Боже, до чего наивные».

Первого еврейского космонавта репортер спрашивает перед стартом:

— Скажите, мистер Леви, о чем вы будете думать, когда займете место и вот-вот взревут двигатели?

— Я буду все время думать о том, что сижу среди сотен тысяч деталей, закупленных по минимальным из предлагавшихся цен.

Дочка раввина сидит и водит в альбоме цветными карандашами. Мать спрашивает, что это она рисует.

— Бога, — без колебаний отвечает девочка.

— Дорогая моя, никто не знает, как выглядит Бог.

— Вот нарисую — и будут знать.

Два конкурента-коммивояжера встречаются у гостиницы.

— Ну, — спрашивает один, — куда теперь держишь путь?

— В Минск, — отвечает другой.

— И не совестно тебе? Когда ты говоришь мне, что едешь в Минск, ты хочешь, чтобы я подумал, будто ты едешь в Пинск. А я случайно узнал, что ты едешь действительно в Минск. Зачем же врать мне?

Бедный талмудист упорно работает над толкованием Торы.

Первый богач города говорит ему:

— Хватит вам писать, ничего вы этим не добьетесь!

— А если перестану писать, то чего-то добьюсь?

В почтовом отделении торговец из маленького местечка, пыхтя и отдуваясь, сваливает на стойку тяжелую посылку. Служащий кладет её на весы.

— Слишком тяжелая, — говорит он, — нужно наклеить ещё марок.

— А что, если добавить марок, она станет легче?

Старый еврей — владелец гостиницы обсуждает хитрости дела со своим коллегой.

— Я редко посылаю шнапс в кредит. Но если и да, то оцениваю вдвойне.

— А я наоборот в таких случаях записываю на клиента в два раза меньше.

— Что за чертовщина, какой смысл?

— А такой, что если он не уплатит, то я теряю меньше.

Крестьянин едет на телеге на рынок и видит, как вдоль дороги тащится, прихрамывая, нищий с тяжелой котомкой за спиной.

Жалко ему стало нищего, и он предложил тому сесть в телегу. Тот сел, но котомку по-прежнему держит в руках.

— Чего ты не положишь её в телегу-то? — удивленно спрашивает крестьянин.

— Благослови тебя Господь, ты и так сделал мне добро тем, что подвез меня, чего ж я буду утомлять твою лошадь ещё и грузом?

Грязный и оборванный нищий, шатаясь от голода, стучится в двери богатого дома и просит милостыню. Хозяин жалостно вздыхает.

— О властитель вселенной! Посмотри на это бедное создание! Ботинки худые, штаны рваные, по виду и по запаху — он не моется и не бреется неделями. Ты только один знаешь, когда он в последний раз сносно поел. У меня сердце разрывается, когда я гляжу на него, я не могу!

Он останавливается и заканчивает:

— Так дай мне силы вышвырнуть этого оборванца за дверь!

За многие мили приехал к молодому пастуху маститый ученый, чтобы выяснить, как этот человек умудряется практически мгновенно вычислять в голове большие числа. Он мог с одного взгляда сосчитать стадо — и ни разу при этом не ошибался. Ученый спросил парня, от Бога ли у него это. Тот улыбнулся и пояснил, что прибегает к нехитрому трюку — считает ноги и делит количество на четыре.