Михаил Сендер - СКАЗКА О ТОМ, КАК МЕДВЕДЬ С КОЛЕН ВСТАВАЛ

Жил был в лесу дремучем медведь. Был он в лесу самым сильным и грозным зверем, и все другие звери его боялись, но уважали.

Медведь любил свой лес. Лес, конечно, был старым и тёмным, и тропы в нём были заросшие и тернистые. Но для медведя он был своим, родным, и медведь чувствовал себя в нём хозяином. Самой главной прелестью леса было то, что в дуплах бесчисленных древних дубов и берёз жили пчёлы, приносящие драгоценный мёд. Студёной зимой, когда всё в лесу вымирало и не было ни ягод, ни грибов, ни травы, ни листьев, голодные звери один за одним обивали порог медвежьей берлоги, и медведь щедро делился с ними мёдом. Так они и выживали год за годом, благодаря медвежьей заботе. Медведь иногда нарекал на зверей, что разбаловались они, разленились, сами пищу добывать разучились… Но отказать им, голодным, было трудно. Свои ведь, родные.

Медведь был добр душой, но строг и жесток порой. Не мог терпеть он обид и упрёков, и спор всегда с ним был короткий: либо будет по-медвежьему, либо в спор вступала когтистая медвежья лапа, удар которой не каждый зверь осиливал. Старожилы леса с дрожью вспоминали времена, когда лесом правил отец медведя Потап, самый зловещий медведь в истории леса. Не один зверёк поплатился жизнью за непослушание во времена Потапа. Медведь младший был добрее отца, но время от времени и он мог дать по морде лапой так, что от дуба потом не отодрать. Потому никто из зверей уже давно не вступал с медведем в споры и все его слушались, как покорные дети отца. Да и с чего было спорить? Медведь ведь их не только кормил, но и защищал.

Когда-то давно не все звери жили в лесу. Лисья нора ранее была на опушке, и лиса оттуда бегала в деревню за курами. Была рядом с лесом заячья поляна, где зайцы бегали и резвились на солнце. Был ранее у леса лысый мыс, где ютились в своих норах выдра, норка и бобёр. Медведей тогда все боялись и недолюбливали, ибо зимней порой они иногда давали о себе знать не с лучшей стороны. Но вот однажды появился в окрестностях злой серый волк, и не стало покою зверям. Гибли звери страшной гибелью от волчьих зубов, и если бы не медведь Потап, так и не осталось бы никого. Потап прогнал серого волка прочь из леса, вон с опушки, вон с поляны и аж до самой саванны. Там серый волк попался в лапы свирепого льва, короля саванны, и на этом его происки закончились навсегда. Потап, тем временем, вернувшись к лесу, приказал зверям засадить заячью поляну, лисью опушку и лысый мыс деревьями, ибо там где растёт лес все звери теперь могут рассчитывать на медвежью защиту.

Разросся лес. Аж до самых рубежей саванны растянулась его чаща. И неспокойно стало зверям саванны, ибо они боялись темноты и любили свободные просторы. Всё чаще на краю леса начал появляться лев. Пристально вглядывался он в лесной мрак своим сердитым взглядом, с недоверием и тревогой раздумывая, чего это там замышляет медведь. А в это время таким же пристальным взглядом из темноты смотрел на него медведь, раздумывая, чего этот лев всё на его лес пялится. Не к добру это, решил медведь, собрал всех лесных зверей, и строго запретил им впредь выходить за пределы леса.

— Но откуда же я теперь кур буду таскать? — возмутилась лиса.

— А мне гдзе маркоу расциць? Она ж не расцёт у лесу из-за усех эцих чортавых каряг и карней! — запричитал заяц.

— Молчать! — гневно заревел в ответ медведь. — Ваши хвосты, видно, уже забыли хватку волчьих зубов? Думаете львиные зубы мягче? Будете есть мёд. Зато живы останетесь. И если я хоть раз кого увижу за чертой леса — то узнают ваши хвосты силу хватки и медвежьих зубов.

Притихли звери, поджали хвосты, и разбрелись по норам.

Прошли годы, и все звери постепенно привыкли жить в лесной тени. Лес теперь был огромен, и мёда на всех хватало. Заяц очень скоро наловчился скакать между деревьев и открыл для себя заячью капусту. Лиса женской хитростью уговорила медведя, неравнодушного к её красоте, выкопать ей нору побольше и стала таскать туда лесных куропаток. И только выдра, норка и бобёр время от времени, усевшись на берегу ручья, с грустью посматривали на расстилающуюся вдоль противоположного берега залитую солнцем саванну. Иногда им так хотелось нырнуть в ручей, переплыть на другой берег и погреться там на солнышке… Но боялись они медвежьей ярости, да и в львиные лапы не хотелось попасть.

Льва никто из зверей уже давно не видел, и по правде говоря, мало кто вообще знал, как он выглядит. Заяц, живший на краю леса, часто всем рассказывал, как то и дело видел львиную гриву, мелькающую меж деревьев, и как слышал то страшное злобное рычание, то холодящий львиный вой в ночи.

— Агромная чорная цень и гарашчие у начи глаза! Страшный аскал, агромная пасць — усю лису адним махам праглотить и не задумаецца! — с вдохновением рассказывал заяц.

Звери слушали и содрогались от страха. Как близка опасность! Как не страшно зайцу жить на краю леса? Как хорошо, что с нами есть медведь. Бобёр как-то сделал зайцу дерзкое замечание, что львы, вроде бы, не воют. За это звери очень вознелюбили бобра.

— Как он смеет поучать бедного но храброго зайца, ежедневно живущего на грани смертельной опасности! — говорили звери. — Уж зайцу-то виднее, какие звуки издаёт лев.

Годы шли далее, лес густел, и в тени его зверям жилось всё спокойнее. Никакой лев так в лес так и не пришёл. И всё бы хорошо, да что-то неспокойно было медведю. С каждым годом звери как будто становились всё унылее и ленивее. Как ни пытался медведь их приучить к работе, ничего у них толком не получалось. При каждой возможности отлынивали звери от труда, да и трудились не сказать чтобы в полную силу. Только мёду медвежьего уплетали всё больше, так что мёду постепенно стало не хватать на всех. Теперь за мёдом приходилось подолгу стоять в очереди, и многие стояли целыми днями.