Павел Асс - Смерть Билла Штоффа

– А здесь можно вставить такое слово "импозантный". Хорошее слово, правда? - сказал Стрекозов, заглянув в рукопись из-за плеча соавтора.

– Нет, - хмуро возразил Дамкин. - Такое слово я вставлять не буду.

– Почему?

– Потом скажут: Дамкин выучил новое слово и теперь везде его вставляет!

На улице было слякотно, шел отвратительный мелкий дождь, но Дамкин нашел в себе силы и поехал к какой-то своей подруге.

Стрекозов, по-быстрому соорудив на кухне три бутерброда с вареной колбасой и налив большую чашку чая, развалился на диване и начал читать интервью с собой и Дамкиным в газете "Наша смена", которую его соавтор принес накануне. Дамкин сказал, что в общем и целом интервью ничего, хотя Бамбуков и допустил некоторые неточности.

– Ну, ни фига ж себе неточности! - ворчал литератор, откусывая от бутерброда. - С каких это пор я родился в Саратове, живу в Наро-Фоминске, работаю журналистом и люблю писателя Юлиана Семенова? О, Господи! Откуда этот Бамбуков выдумал, что у нас на двоих с Дамкиным написано всего тридцать рассказов? Да только у меня одного их написано не менее двухсот!

Запивая чаем мудрые мысли из интервью, Стрекозов тем не менее согласился с Бамбуковым, что да, их проза - это серьезная литература, а сами они - хорошие, умные люди и талантливые литераторы.

Отложив статью, Стрекозов задумчиво поскреб небритый подбородок и выглянул в окно. Там все также заунывно лил дождь. Литератор передернулся.

– Слава труду, что мы уезжаем на юг, - произнес он вслух. - Так, а что нам надо с собой взять? Составлю-ка я списочек...

Он присел к столу и на печатной машинке начал отстукивать список необходимых вещей. Список получился объемным - листов на пять.

– Дамкину столько не поднять, - прикинул Стрекозов и, взяв красный карандаш, принялся вычеркивать то, без чего вполне можно было обойтись.

– Возьмем два маленьких одеяла и все, - решил он в результате. Полезная вещь одеяло! Ночью под ним можно спать, днем на нем можно загорать. А больше ничего и не нужно. Зачем таскать тяжелые вещи?

Литератор скомкал список и бросил в урну для бумаг.

– Завтра купим билеты, - помечталось ему, - и на юга! Красота!

Нет, что бы ни говорили, а жизнь прекрасна! Бамбуков обещал познакомить их с издателем, и, вполне возможно, тот согласится выпустить их книжку хотя бы небольшим тиражом. Может быть, благодаря стараниям Зинаиды и ее ненаглядного Джека Фондброкера, выйдет "Билл Штофф" в Америке. Работу они тоже нашли, более того, удачно договорились, что сначала съездят в Крым, а только потом начнут свою литературную деятельность в заводской малотиражке.

А как классно в Крыму! В Гурзуфе они встретятся с "Левым рейсом" и Шлезинским, которые теперь играют вместе. Там же будет Дюша, про которого литераторы недавно написали несколько рассказов. Приедет Гиви Шевелидзе с его неиссякаемыми запасами цинандали, ркацители, киндзмараули...

На юге сейчас хорошо, а здесь за окном весь день идет дождь.

Стрекозов подумал, что время бежит, годы идут, жизнь таким образом проходит, а он так и не сделал ничего значительного, за что ему при жизни могли бы поставить мраморный памятник.

Литератор вздохнул и стал прибираться в комнате, закидывая ненужные вещи в самые темные и непроходимые места.

Раздался пронзительный звонок в дверь.

– Это Дамкин! - сообразил Стрекозов и пошел открывать.

За дверью стояли двое в форме. Первым был майор танковых войск, усатый, коротко стриженный, упитанный, насквозь промокший офицер с недовольным выражением лица, а вторым - милиционер Хибабулин, улыбающийся во всю ширину рта.

– Здорово, - сказал Хибабулин, узнав Стрекозова.

– Что, в городе маневры? - невозмутимо спросил литератор, глядя на перекошенное лицо майора.

– Гражданин Дамкин?

– Почему "гражданин"? Разве Дамкин нарушил какие-нибудь советские законы?

– Попрошу не острить! - рявкнул майор. - Это переходит уже всяческие границы! Я нахожу ваше поведение просто возмутительным!

Майор потеснил Стрекозова и зашел в прихожую.

Вслед за ним вошел милиционер Хибабулин, который снял фуражку, стряхнул с нее на пол капли дождя и заметил:

– Надо вам здесь гвоздь вбить, а то фуражку повесить некуда...

Хотя майор и приблизился к Стрекозову, но говорить, вернее кричать, стал еще громче.

– Вам это безобразие скоро выйдет боком! Молчать! Здесь вам не тут! майор своим животом впихнул Стрекозова в комнату. - Гражданин Дамкин! Вы почему не явились по повестке в военкомат?

– По какой повестке?

– Ты мне здесь не умничай!

Стрекозов задумался. Где же ему еще оставалось умничать, как не у себя дома? Ибо дом Дамкина он привык считать своим.

– Гражданин Дамкин!

– Но я вообще-то не совсем Дамкин...

– Ты мне здесь не придуривайся! Ишь, под дурика закосил!

– Простите, а с кем я вообще разговариваю? - опомнился литератор.

– Моя фамилия - майор Горнов! Вам было уже послано целых три повестки! - майор, видимо, еще не решил, как следует общаться с Дамкиным, на "ты" или на "вы", поэтому менял обращение. - Вы уклоняетесь от вашего почетного долга перед Родиной, перед Отчизной! Она вскормила и вспоила вас с кровью матери! А вы скрываетесь от нее, как партизан в тамбовских лесах!

– Ничего я не скрываюсь! - возразил Стрекозов.

– Поздно! - майор Горнов злорадно закрутил пшеничный ус. - В прокуратуре на вас уже заведено уголовное дело!

– Пока не заведено, - лениво заметил Хибабулин, сняв грязные сапоги и начав перематывать портянки. - Но это быстро делается...

– Гражданин Дамкин! Вы почему не пришли в военкомат по повестке? снова заорал майор. - Мы тебе уже три раза посылали! Ты что думаешь, стране больше некуда девать бумагу?

– Пардон, - наконец опомнился Стрекозов. - Во-первых, я никуда не уклонялся от долга перед Родиной. Тут какая-то ошибка, поскольку я работаю на заводе "Заветы Ильича" и у меня имеется бронь. Во-вторых, повестку вашу в глаза не видел. Мы газет не выписываем и давно уже в почтовый ящик не заглядываем.

– Как можно не заглядывать в ящик? - удивился майор. - А вдруг там повестка из военкомата?

Сраженный этим доводом, Стрекозов замолчал.

– А еще одну повестку мы через вашего соседа передавали! Я посылал солдата, он отдал повестку некоему... - майор заглянул в листок, - Сидору Дворникову...

– О! Значит, это он уклоняется от вашего почетного долга! - вскричал Стрекозов. - С него и спрашивайте. И вообще, с соседом мы не общаемся, мы ему деньги должны...

– Молчать! Четыре повестки посланы, а ты еще не в армии! И я, майор Горнов, как последний ефрейтор, должен ходить под дождем и таких уродов, как ты, собирать... А мог бы уже дома сидеть и чай пить!