Пэлем Вудхауз - Этот неподражаемый Дживз

Насколько я помню, после "Киро" мы отправились играть в железку с какими-то типами, которых я видел первый раз в жизни, и до дому нам удалось добраться что-то около девяти утра. Должен вам признаться, что к этому времени я туго соображал, на каком я свете. По правде говоря, у меня едва хватило сил попрощаться с близнецами, пожелать им доброго пути и удачной карьеры в Южной Африке, а затем завалиться в постель. Последнее, что я помню, - весёлое пение двух придурков, принимавших холодный душ, которое изредка прерывалось требованиями к Дживзу поскорее подать яичницу с беконом.

Проснулся я около часа дня, чувствуя себя как нечто забракованное Комиссией Пищевых Продуктов, но одна мысль меня утешала: в этот момент близнецы прощались со своей страной, стоя на палубе лайнера. И поэтому можете представить, какой шок я испытал, когда дверь открылась и в спальню вошёл Клод.

- Привет, Берти! - сказал он. - Отоспался? Как насчёт доброго, старого ленча?

За эти несколько часов мне приснилось такое количество кошмаров, что сначала я принял Клода за один из них, причём самый ужасный, и только когда он уселся мне на ноги, я убедился, что не сплю.

- Святые угодники и их тётушка! Что ты здесь делаешь? - с трудом прохрипел я.

Клод посмотрел на меня с упрёком.

- Странным тоном ты разговариваешь со своим гостем, Берти, - укоризненно произнёс он. - Не ты ли вчера вечером утверждал, что был бы рад, если б я погостил у тебя подольше? Твоё желание исполнилось. Вот он я!

- Но почему ты не уехал в Южную Африку?

- Я так и думал, что тебя это заинтересует, - сказал Клод. - Сейчас всё тебе объясню. Помнишь девушку, с которой ты познакомил меня в "Киро"?

- Какую именно?

- Там была одна девушка, - холодно ответил Клод. - Единственная, о которой стоит говорить. Её звали Марион Вардур. Если ты не забыл, я почти всё время с ней танцевал.

Я начал смутно припоминать события прошедшей ночи. С Марион Вардур мы подружились довольно давно. Очень приятная женщина. Сейчас она играет в спектакле, который идёт в "Аполлоне". Я вспомнил, что она сидела в "Киро" в своей компании и близнецы настояли, чтобы я её с ними познакомил.

- Мы родственные души, Берти, - сказал Клод. - Я пришёл к этому выводу с первой минуты, и чем больше думал, тем сильнее убеждался в своей правоте. Так иногда бывает, знаешь ли. Два сердца бьются в унисон, и так далее, и тому подобное. Короче говоря, я улизнул от Юстаса в Ватерлоо и вернулся. Я не могу уехать в Южную Африку и бросить здесь эту девушку. Само собой, я целиком за Империю и считаю, что колонии надо осваивать, и всё такое, но сам я этого сделать не смогу. В конце концов, - рассудительно произнёс он, - Южная Африка прекрасно до сих пор без меня обходилась, и я не понимаю, почему она должна развалиться, если я в неё не приеду.

- А что насчёт Ван Альстайна, или как его там? Он ведь вас ждёт.

- Хватит с него Юстаса. Обойдётся. Юстас надёжный парень, и наверняка станет каким-нибудь магнатом. Я с интересом буду следить за его карьерой. А сейчас ты должен извинить меня, Берти. Я хочу разыскать Дживза и попросить приготовить мне один из его чудо-коктейлей. Не понимаю почему, но у меня с утра немного болит голова.

И хотите верьте, хотите нет, не успела дверь за ним закрыться, как в спальню ввалился Юстас, сияя как медный таз. Меня чуть не вытошнило от его радостной физиономии.

- Святые угодники! - простонал я.

Юстас захихикал.

- Я умница, Берти, просто умница! - сообщил он. - Мне, конечно, жаль беднягу Клода, но у меня не было выбора. Я смылся от него в Ватерлоо и вернулся сюда на такси. Должно быть, несчастный дурачок до сих пор гадает, куда я подевался. Такова жизнь. Если ты действительно хотел, чтобы я отправился в Южную Африку, тебе не следовало знакомить меня с мисс Вардур. Я ничего не стану от тебя скрывать, Берти, - сказал Юстас, усаживаясь мне на ноги. - Я не из тех, кто влюбляется в первую встречную. Если ты думаешь обо мне как о волевом, скрытном мужчине, ты не ошибаешься. Но когда я встретил свою половинку, я не стал рассусоливать:

- О, боже! Ты тоже влюбился в Марион Вардур?

- Тоже? Что значит "тоже"?

Только я собрался рассказать ему о Клоде, как тот появился в спальне собственной персоной, свеженький как огурчик. Коктейли Дживза оказывают мгновенное действие на кого угодно, за исключением, пожалуй, египетских мумий. То ли тут дело в уорчестерширском соусе, то ли в чём ещё, но я не знаю лучшего лекарства от похмелья. Клод ожил, как увядший цветок после поливки, но он чуть было не вернулся в прежнее состояние, когда увидел близнеца-брата, смотревшего на него с отвисшей челюстью поверх спинки кровати.

- Какого ладана ты здесь делаешь? - спросил он.

- Какого ладана ты здесь делаешь? -. не остался в долгу Юстас.

- Ты вернулся, чтобы навязать своё мерзкое общество мисс Вардур?

- Так вот почему ты вернулся?

Они перекинулись ещё несколькими фразами в том же роде, затем Клод сказал:

- Раз уж ты здесь, ничего не попишешь. Пусть победит достойнейший!

- Проклятье! - не выдержал я. - Что вы несёте? Где вы собираетесь жить, если останетесь в Лондоне?

- То есть как это где? - удивлённо спросил Юстас. - Естественно, у тебя.

- Где же ещё? - Клод недоумённо поднял брови.

- Ты ведь не станешь возражать, Берти? - сказал Юстас.

- Берти - настоящий друг, - убеждённо произнёс Клод.

- Олухи царя небесного! Допустим, тётя Агата узнает, что я вас спрятал, вместо того чтобы отправить в Южную Африку. Как вы думаете, что она со мной сделает?

- Что она с ним сделает? - спросил Клод Юстаса.

- О, Берти как-нибудь выкрутится, - ответил Юстас Клоду.

- Ну конечно! - Клод просиял. - Берти жутко изобретательный. Он обязательно выкрутится.

- Ещё бы он не выкрутился! - воскликнул Юстас. - У Берти ума палата.

Должно быть, нет такого человека, который, оглянувшись назад, не вспомнил бы какого-нибудь кошмарного эпизода из своей жизни. У некоторых деятелей если верить современным романам - вся жизнь - сплошной кошмар, но лично я, обладая большим постоянным доходом и прекрасным пищеварением, не могу пожаловаться, что часто попадаю в подобные переделки. Наверное, поэтому тот период запомнился мне так ярко. Все последующие дни после возвращения близнецов я чувствовал себя настолько отвратительно, что мои нервы, казалось, вылезли из тела и стали загибаться на концах, как нестриженые ногти. По сути дела я превратился в один обнажённый нерв. К тому же мы, Вустеры, честны, искренни и всё такое, и терпеть не можем обманывать своих ближних.

В течение двух-трёх дней всё было тихо-спокойно, а затем тётя Агата забежала ко мне, чтобы поболтать. Приди она на двадцать минут раньше, перед её взором предстали бы близнецы, уминающие яичницу с беконом. Она упала в кресло, и я понял, что обычная жизнерадостность ей изменила.