Юрий Романов - Тайна великого Комбинатора и зигзаги любви

«Если, ты, Бутыльбродов расскажешь или покажешь, как очищают этот спирт, то сможешь забрать домой ведро этого напитка! – и тот не выдержал и поддался соблазну.

– А не врёшь? – переспросил, ещё немного сомневающийся Бут. Дорош подтвердил.

– Тогда давай!

– Принесли ведро отравленного спирта. Директор велел позвать из приёмной своих учёных химиков. Те вошли и быстро расселись напротив народного «алхимика» вдоль длинного стола, накрытого зелёным сукном.

Бутыльбродов не спеша, зачерпнул стакан из ведра и с гордым видом, двумя пальцами, как факир, медленно пронёс его над сукном и поставил на край стола. За всеми его движениями внимательно наблюдали присутствующие. Он, как будто совершая таинственный обряд, достал из кармана коробок и не торопливыми, размеренными движениями достал из коробки две спички. Чиркнул о коробок и, медленно покрутив несколько раз высоко над стаканом, быстро поднёс огонь к его поверхности. Спирт загорелся каким-то разноцветным пламенем.

Бут устремил свой пристальный взор на пламя. Заинтригованная учёная публика внимательно следила за его действиями. Вдруг через несколько минут, он неожиданно для окружающих, быстро накрыл ладонью стакан, произнеся: «Я вам всё показал, а это мне душу согреет!» – и пока никто не успел опомниться, залпом выпил его содержимое…

– Кстати, химики до сих пор ломают голову, как сделать так, чтобы свойства спирта для производственных целей сохранялись, и в тоже время народ не мог употреблять его внутрь в целях самолечения!

– Вот таким путём Бутыльбродову, обладая определёнными познаниями в химии, удалось заработать ведро спирта, с правом выноса его с территории нашего «почтового ящика»! Ему ведь, как вы знаете, до сих пор удаётся при вашей поддержке снабжать регулярно заводской люд «живой водой»! Мораль сей басни такова: «Заяц с кодлой в рот поя-ет льва!»

– Так, что … нам товарищи, господа бояре, – необходимо регулярно и добросовестно повышать свои познания в различных областях нашего мощного народного хозяйства. Одним словом, регулярно химичьте!..

И этой своеобразной фразой Гога, наставив слушателей на путь истинный, завершил свой «поучительный» рассказ.

– Регулярность в любом деле нам не повредит и даже в нашей работе! Одним словом: «Цели ясны, задачи поставлены! За работу дорогие товарищи!» – с иронией подвёл итог обеденному перерыву Оскар и, увлекаемый «внутренним голосом», вернулся в отдел автоматиции…

В этом молодом творческом отделе под личным воздействием, непосредственном участии и под руководством добродушного двухметрового гиганта Тёмы было создано добровольное «Общество Лосей». Члены этого общества, не обращая внимания на «точные научные» прогнозы погоды и реальные погодные условия, с завидной регулярностью каждую пятницу вечером с гитарами отправлялись в поход, перенося при этом на значительные расстояния большие и тяжёлые рюкзаки.

Группа молодых девушек и парней, здоровых духом и телом любила не только песни, «но кое-что ещё, о чём сказать не надо…» – так что всё то, о чём они намекали в своих песнях, в воскресенье подтверждалось пустыми рюкзаками.

Попасть в это общество мечтал каждый, но удавалось далеко не всем. Мечтал присоединиться к ним и Дулькин. В заявлениях он упорно подчёркивал свои физические достоинства, но дружный коллектив с там же упорством отказывал ему в этом в силу его основного качества – он не любил работать, так как работа (по его словам) нагоняла на него сон!

– Странно! – говаривал Дулькин, стараясь обратить на себя внимание творческого коллектива и добавлял, – ток переменный, а шарахает почему-то постоянно!

– А тебя, Дуля, наверняка всё время по голове? – смеялись окружающие.

– И вообще, – рассуждал Дуля, – при такой оплате иногда кажется, что работу придумали для того, чтобы утром было куда ходить. Одним словом, ОНИ думают, что нам платят, а МЫ делаем вид, что работаем!

– Ну, Дуля, если деньги тебя совсем не радуют, следовательно, эти приличные деньги не твои! Работать надо и всё будет…

Дулькин на это не обижался и продолжал систематически «работать» над улучшением образа «великого труженика».

Основные выдержки из его правил «трудового поведения» с его же резолюцией красными чернилами: «Работа не волк – в лес не убежит!» были изложены на белом листе бумаги в стихотворной форме и закреплены на стене сзади его рабочего стула.

«Принципы» молодого специалиста»

«Я согласен и впредь не платите,

Пусть шатает меня на ходу,

Не давайте жилья, не кормите.

Всё равно на работу приду.

День получки – нет траурной даты,

Просто нет её в этом году,

Не давайте поёк и зарплату,

Всё равно на работу приду.

Отдыхать всё равно не поеду,

Это море имел я в виду,

Чай пустой и сухарик к обеду,

Всё равно на работу приду.

И лечиться мне вовсе не надо,

Могут вылечить вдруг на беду,

Не нужны ни какие награды,

Всё равно на работу приду.

Ничего, что одежда в заплатах,

Я не вру Вам, имейте в виду,

Даже если проезд будет платным,

Всё равно на работу приду.

Я приду, даже если затменье,

Даже если начальник Иуда,

Даже если в мозгу помутненье,

Я приду! Но… работать не буду!

Под текстом довольно художественно изображена «Дуля» в цвете и автографом. И надо доложить, – этого принципа Дулькин твёрдо придерживался. Приходя на работу, он сразу садился к большому осциллографу, иногда даже забывая включить его, клал свою упитанную физиономию на резиновый «иллюминатор» и с сознанием выполненного долга, сразу же засыпал, издавая при этом определённые звуки.

Уволить его не решались, – не хотели ссоры с «Советом молодых специалистов» и ПРОФСОЮЗОМ , так как в любом случае, по традиции, чтобы не выносить сор из «избы» коллектив «взял бы его на поруки».

Но однажды «Лосиный» коллектив решился приобщить этого «великого труженика» к походной жизни, взяв в очередной поход, как они говорили на пробу, а точнее для проведения воспитательной работы и исправления трудом. И так как Дулькин был человек не слабого, десятка, то ему предложили нести самый тяжёлый рюкзак, с предварительно добавленными к содержимому шестью кирпичами. Но, к удивлению, пере воспитателей он безропотно согласился.

Вечером на месте сбора, когда все разошлись по своим делам, оставив его одного охранять имущество, он шустро переложил кирпичи гиганту Тёме, а в свой рюкзак для придания прежней формы доложил сено.

В походе и после длительных переходов на привале он чувствовал себя великолепно, так как проделка придавала ему силы и согревала его «трудолюбивую» душу. Он от души смеялся, шутил над формой рюкзака добродушного гиганта Тёмы, узнавая, как это удаётся Тёме при таком весе рюкзака сохранить его форму. Наверняка, мол, самое тяжелое и вкусное уже съел по дороге или передал другому, а форму исправил свежей травкой. Часто интересовался, не тяжело ли ему и сколько нужно добавить кг, чтобы тот прочувствовал вес, остальные дружно поддерживали шутки Дулькина и в свою очередь подшучивали над ним.