Дан Берг - Досужие рассказы Сатаны

Я стоял в стороне, наблюдал из-за камня, меня не замечали. Я вспоминал трусость некоторых беглецов, их малодушное желание вернуться с полпути обратно в сытое рабство. Разве забывается такое?

Тут до меня донеслись звуки отнюдь не похожие на гимн славословия. Я прислушался. В стороне сидели кружком несколько человек, возносили руки к небу, молились и плакали. Я подкрался поближе. Среди молящихся я увидел самого Моше, великого вождя племени иудейского. Он плакал горше всех, каялся, вымаливал у Бога прощение за недостойное маловерие не лучшей части своей паствы, он обещал вселить скорбь в сердце каждого израильтянина.

Взволнованный сделанным наблюдением, я продолжил свой путь. Вот предо мною открылся простор отвоеванного израильтянами у язычников Ханаана. После победного сражения оставшиеся в живых солдаты громкими криками превозносили своего полководца Йошуа бин Нуна. Хоть и смертельно устали воины, но нашли в себе силы и запели славу Господу, дарителю земли. Окончили дифирамб и повалились наземь, сморенные тяжким военным трудом.

Из своего укрытия я разглядел, как самые сильные собрались у шатра Йошуа и вознесли молитву Богу, и плакали, и каялись. Я-то знаю, о чем горевали честные из доблестных. Низость корыстного Ахана, укравшего у Бога золото Йерихо, свербит благородные сердца лучших. Сурово пророчил Йошуа: вскорости весь Израиль слезами умоется, ибо преступление одного – общий грех всего народа.

Я подлинно радовался и уж подумал, что пора возвращаться на Небеса, однако, для верности решил сделать еще наблюдение. Я перешагнул через века, вступил в Ашкеназ и увидал непомерную радость на бритых лицах тамошних просвещенных иудеев. Напудренные парики, шитые серебром камзолы, белые чулки, башмаки с пряжками. Они были весьма довольны самими собой, и редко кто из них пел славу Господу. Я двинулся на восток, где славный город Божин украшает берег Днепра. И я услышал вселенский вопль – это хасиды горько оплакивали неразумие цивилизованных братьев своих.

О, как возрадовалось сердце мое этому плачу! Славно стало на душе – мне есть что донести Всевышнему, и я могу наконец-то покинуть разноликую землю, хуже которой только ад, и лишь рай – лучше ее.

Вот и верные соратники мои. Устали ждать. Истомился бедных ангелов дух в духоте и бездуховности пустыни. Мы помогли друг другу приладить крылья за спиной, набрали побольше воздуху в легкие, взялись за руки и взмыли высоко-высоко, подальше от нашей земли.

Сидя на облаке, я ожидал аудиенции у Всевышнего. Мне не терпелось донести Ему о своих наблюдениях, а Он, похоже, не торопился встречаться со мною. Должно быть, ассистенты, ангелы канцелярские, доложили хозяину о моей подозрительно радостной физиономии.

Допущенный к трону, я предметно доложил Господу о виденном и слышанном мною среди людей. “Не только восхваляют Тебя, великий Боже, – твердо произнес я, – но и плачут в раскаянии за содеянные грехи. И плач людской становится громче день ото дня. Ты знаешь об этом не хуже меня. И известно Тебе, кто увлекает грешников на светлый путь угрызений совести – это я, верный Твой Сатан! Но отчего замалчивается заслуга моя? Разве слезы раскаяния жиже слез радости?”

Господь Бог молчал, обдумывая ответ. “Сатан, слушай Меня, – изрек Он наконец, – выпрямим кривое, и восторжествует справедливость, ибо повинный вопль равноценен благодарственной радости. Я наставлю пророков Моих на земле, пусть возвысят глас свой, к покаянию зовущий. Сообразно с этим и слава твоя ярче воссияет. Установим впредь, что плач людской – почетное наследие Сатана, а выражение любви Небесам – благодать Божия!”

Вот как отвоевывалась заслуженная мною доля признания, а преуспел ли я, облагораживая свое реноме – это уж вам, читателям, судить.

Кое-что о воздаянии

1

Нет, не всегда веселы хасиды города Божина. Есть причины для печали, и самая основательная из них – уход праведника из мира живых. Вот и сегодня местное иудейское племя – и хасиды и просвещенцы – все без разбору провожали в могилу благочестивого Ашера-водовоза.

Безвременно умер Ашер. Надорвался на тяжелой работе. Изо всех сил своих старался угодить людям. Бочки наполнялись свежей водой ежедневно в каждом доме. Рассеянным напоминал Ашер, мол, пора восстановить запас. Попить да поесть никто из виду не выпустит, зато руки омыть перед трапезой порой забывают, а потом выдумывают оправдание, дескать, воды не хватило.

Город души не чаял в своем водовозе. Не только за доблестный труд, но и за честность. Хоть и неимущим был Ашер, а гроша лишнего не брал. Недужным сам доставлял воду в дом, а с тех, кто бедней его, вообще не брал плату. Заповеди Божьи исполнял строго, без послаблений. А, главное, не кичился этим, и никто и никогда не слыхал от него нравоучительного слова. Может, поэтому и был он всеобщим любимцем?

Говорят, и в хорошем вине есть осадок. Это, Боже сохрани, не намек на винолюбие Ашера. Только бокал в субботу, да еще в праздники Пурим и Песах – вот и все, что позволял себе водовоз. Грубость профессии не подталкивала Ашера к хмельному зелью, но породила склонность к неделикатным выражениям.

Шершавый язык, да еще, пожалуй, нехватка терпения – вот и все прегрешения водовоза. Никто не сомневался, и сам Ашер твердо верил, что после смерти его ожидает рай. Именно так и случилось – умер Ашер и тотчас переселился в лучший мир.

2

На Небесах существует определенный порядок, скорее ритуал, встречи вновь прибывающего праведника. Несомненно, что хорошо осведомленный Ашер по праву рассчитывал на приятности подобающего приема. К сожалению, случилась меж ангелами оплошка, и новичка заставили ждать. Не сразу проводили на экскурсию по достопримечательным местам рая, не показали обитель учения и пристанище отдыха, замешкались и не экипировали вовремя райским одеянием.

Я думаю, что слаба дисциплина в епархии старшего над раем ангела Михаэля. Мне, Сатану, огорчительно это, и я не злорадствую. Я знаю, Михаэль скажет, что причина задержки вовсе не в низком социальном статусе бывшего водовоза, и на Небесах не действуют земные сословные предрассудки, а критерием ценности личности служит праведность, но не кошелек. Случаются, добавит Михаэль, недоразумения, мол, ангелам свойственно ошибаться. Всё как на земле: большая машина бюрократии управляется маленькими людьми.

Я первым обнаружил Ашера. Меня насторожил необычный звук. Я прислушался. По разным делам мне приходилось спускаться на землю, и там я частенько слыхал подобное. Неужто в раю возможен плач? Беспрецедентно! Я стремглав полетел к порфировым воротам – входу в рай. И верно: под грушевым деревом одиноко сидел человек и всхлипывал. Это был Ашер. Я немедленно кликнул Михаэля. Тот примчался, и с ним сонм ангелов. Они слыхали то же, что и я, да разве этим чистоплюям, сроду не покидавшим своей блаженной обители, известен плач? Подумали, мол, шумит листвой небесный мир, шалун зефир струит эфир.