Франсуа Шаму - Футбольная сказочка 2012: Матч эры за Грааль

В мире торжествуют секс, насилье и лаве,

Но иные идеалы воплощает русский человек

Россия оказалась чуть ли не единственной страной, где на результат Матча эры никто не отреагировал деструктивными поступками. Да, поздно ночью в пятницу в Петербурге с особой жестокостью измордовали двух таджиков. Но ведь все-таки не до смерти. Не добили – пощадили. И к тому же, согласно статистике, в Северной столице ежедневно в среднем 3,7 выходца из Азии и кавказских республик обращались с телесными повреждениями в медицинские учреждения. Так что происшествие можно было считать плановым. Удивляться стоило тому, что одна и семь десятых азиата в тот морозный вечер остались целехонькими. Интересно, как они провели это время? С пользой для души, в библиотеке, в музее, в храме наконец? Или праздно и бесцельно, шатаясь по Невскому и не осознавая, какой им перепал подарок судьбы?

В Москве ночью наложили кучку экскрементов перед мечетью у спорткомплекса «Олимпийский». Но за 2012 год в синагоги города злоумышленники подбросили в совокупности около двадцати дохлых крыс и примерно столько же свинячьих хвостов. А значит, происшествие у мечети на этом фоне опять-таки должно расцениваться как детская шалость. И кстати, судя по фактуре какашки, шалость действительно была детской. Впрочем, наверняка направлялась и корректировалась она руками взрослых.

Возможно, в других городах необъятной страны что-то неприятное с нацменьшинствами и случалось, но учет таких незначительных происшествий никем не велся. Вот и выходит, что обсуждать тут особо нечего. Факт остается фактом: в Европе, которая хвастается своей цивилизованностью, перед Рождеством произошел всплеск насилия, а Россия была кроткой и обособленной от суетного и бездуховного Запада. Россия копила силы к новогодним праздникам.

А вот двух друзей, спасавшихся от вселенского позора в Веве, силы совершенно оставили. Они сидели у камина в отеле. Молчали. Вяло курили сигариллы. Иногда вздрагивали, но не от холода, а от тревожности бытия. Впрочем, в сочельник не стоило чего-то опасаться – мир замер в предпраздничном блаженстве.

– Волк, что же это делается?.. А? Второй раз на одни и те же грабли!

– Наверное, опять звезды не так расположились.

– Блин, Волк, нигде звезды не располагаются. Летают себе с удовольствием по небу, и плевать им на нас. Это не звезды виноваты, а люди. Почему везде такие дерьмовые людишки? Ведь сейчас-то вроде как лучшие были собраны. Сливки общества! Светличности всего человечества. За всю историю! С нашими, русскими гениями, ясное дело, то-се, пятое-десятое, в разведку не пойдешь, но эти-то…

– Оказывается, даже лучшие люди не лишены недостатков. – Волк впал в меланхолию, а вместе с ней и в философское состояние духа. – Они такие же, как и мы. Их просто идеализировали, сделали непогрешимыми. А у них тоже были слабости. И еще сколько. Объективно говоря, они тем более великие, если, несмотря на все свои слабости, сумели изменить мировую историю в лучшую сторону.

– Нет, Волк, ты не догоняешь. Все из-за того, что мы связались с сектой, а надо было сразу «откат» Богу сделать. Я все прикидывал, куда надо денег занести, где понадежнее, кому Бог симпатизирует больше. Вот и доигрался.

– А чего прикидывать? Тут рядом есть церковь. Православная. Своя. Если бы хотел, то всегда мог бы зайти туда и что-нибудь пожертвовать. Так что, Сохатый, не темни – ты просто не захотел! – Волк сурово подытожил приговор.

– Твоя правда, Волк. Жадность сгубила. Опять жадность, – взгрустнулось Сохатому. – Но я, доложу тебе…

Выяснить, о чем Соха хотел доложить, не удалось, потому что Skype подал сигнал, и Волк метнулся к компу. Он мог предположить, что рыжий выходит с ним на связь, но случилось то, во что он практически не верил, но на что больше всего надеялся. Это была Фама. Правда, не видео, а текст.

«Здравствуй, Волконский! Не пытайся ответить – я этот контакт заблокировала, и письмо отправлено не из того места, где я нахожусь. Так что меня нельзя обнаружить. Прежде всего хочу извиниться за то, что все так сложилось. Конечно, тебе, наверное, казалось – счастье так возможно… Но, поверь, есть обстоятельства, которые выше нас. Есть долг, работа. Впрочем, не хочу оправдываться – ты можешь принять это за отговорку. Я хочу тебя поблагодарить за этот год. Мое сердце ныло из-за того, что я с тобой вынуждена была вести себя двулично. Ты удивительный, и я надеюсь, что ты найдешь добрую девушку, достойную тебя. Я, по правде говоря, совершенно не подходила на эту роль. Если бы ты все узнал… Тушкану большой привет! Славный парень, ведь именно он нас познакомил. Не грусти. Пока!»

Соха внимательно прочитал послание Фамы через плечо Волка и даже шептал себе слова под нос, потому что чтение было для него непростым, требующим серьезных усилий занятием. Еще со школьной скамьи. Волк чуть не заплакал от умиления, что Фама его не забыла, а Соха преисполнился скепсиса:

– Стандартные отмазки. Долг, то-се, пятое-десятое. Забудь о ней раз и навсегда. Предательница! Мы себе еще лучше найдем. Вот счета разблокируют – и найдем.

– Соха, заткнись!

– Чудила, я ж тебя успокаиваю. Чего переживать, если она тебя не любит. Получается игра в одни ворота. А на фиг тебе такая игра?

– Соха, ты – смешной.

– А сам-то…

– Ты смешной, потому что не хочешь понять главное… Главное – любить. Понимаешь, не получать любовь, а давать ее. Мне не важно, любит ли меня Фама. Мне важно, что я ее люблю. Понимаешь, это наполняло все происходящее каким-то смыслом. И сейчас наполняет. Может, я еще встречу ее. Она написала «пока». Не прощай, а пока. Чувствуешь разницу? Все живут только для того, чтобы получать. Деньги, машины, дома, курорты, любовь. По-лу-чать! И поэтому несчастны. А я хочу быть счастливым. Я уже стал счастливым. Потому что ее встретил. Понял многое в жизни.

И тут Волк прекратил свою проповедь. На Соху и так столько потрясений выпало. Если он сейчас еще и свое отношение к женщинам пересмотрит, то, пожалуй, запьет совсем беспросветно.

– Ладно… Пошли гулять, – предложил Волк. – В церковь как раз заглянем. Рождество как-никак. Все равно делать нечего.

– Пошли, – инертно согласился Соха. – Возьму немного денег. Надо все-таки чего-нибудь отслюнявить. Хоть с запозданием, но все-таки… Ты же говоришь, что надо давать. Вот я и дам.

Шли молча. Но молчали по разным причинам. Волконский созерцал красоту альпийской природы, в связи с чем ощущал умиротворение и душевный покой. Сохаев погружался в депрессию безысходности. И не зря его томили недобрые предчувствия. «Откату» опять помешали. На этот раз помешали закрытые ворота церкви. Сохатый хотел возмутиться, но милая старушка в кружевах, ковылявшая по дорожке, остановила порыв негодования. Старушка говорила по-русски с легким аристократическим акцентом.