Алекс Сидоров - Люфтваффельники

Выпустив пар, лейтенант Зайчик побежал к своей «крольчихе», его реактивный полет на крыльях любви, явно затягивался. Зайчик очень спешил, наверное, пришлось включать форсаж! Любовь! Как мы его понимаем!

Данное ночное происшествие осталось без глобальных последствий, лейтенант повел благоразумно и проявил себя неболтливым и немстительным офицером. Все посвященные в обстоятельства — 144 курсанта + 1 офицер, старательно делали вид, что ничего не произошло. Тем не менее, лейтенанта Зайчика около года, за глаза, называли — «кавказская пленница».

В гарнизонном карауле был один замечательный пост — так называемый «блатной». Этот пост все курсанты нашего училища очень любили за его необычность и связанные с этим ряд положительных и приятных моментов. В принципе, в зимнее время это был самый обычный и абсолютно стандартный пост, а вот летом…

Прелесть была в том, что маршрут этого привлекательного во всех отношениях поста проходил прямо по улицам гостеприимного уральского городка, почти в центральной его части — прямо вдоль здания городского архива, который в свою очередь стоял на пересечении двух довольно-таки многолюдных улочек. Что, в свою очередь для истосковавшихся по любому проявлению маломальской цивилизации, курсантов было фактически «подарком судьбы» или своего рода — билетом в кино на увлекательный сеанс «Гражданская жизнь», которая активно кипела и шумно бурлила за высоким забором военного училища, то есть ежедневно и повсеместно проходила фактически мимо нас. А тут целый архив. Да еще и в центре города. Не то что в окошко посмотреть, но и пару часов по тротуару пошарахаться среди обычных людей законная возможность имеется. Обалдеть, почти что — увольнение в город, на свободу, на волю, в пампасы… Вот оно — маленькое счастье.

Гражданским людям наши поросячьи восторги будут явно не совсем понятны и кроме искреннего недоумения никаких других эмоций не вызовут. Типа — чего тут такого?! Идешь себе по улице — ну и топай «куда надобно и зачем следоват»?!

Но для курсанта, который длительное время ходит исключительно строем и «в ногу», видит «грудь четвертого человека» и общается только с себе подобными «homo sapiens’ами» облаченными в стандартную военную форму цвета хаки, а также постоянно вдыхает изысканный запах гламурных портянок, фантастический амбре умопомрачительного бигуса и незабываемый аромат половой мастики образца 1936 года, не так все однозначно и просто. Поверьте на слово.

Пройтись по улице, пусть даже в границах поста, и жадно втянуть в свои ноздри все пьянящие запахи улицы, вперемешку с выхлопными газами проезжающих мимо автомобилей, чахлых цветочков с ближайшей клумбы и неуловимый аромат духов от «Красной Москвы» и «Дзинтаре» до супердефицитных «Клима» и «Пуазон», это уже дорогого стоит. А сама возможность слиться с галдящей толпой и пройти свои положенные 50-т шагов по периметру поста рядом со стройной девчонкой в полупрозрачном платьице… Итак, архив.

Городской архив не имел внешнего ограждения, у него не было бетонного неприступного забора, колючей проволоки под высоким напряжением, мощных прожекторов на вышке, злых собак с бегунком на тросике вдоль периметра, капканов, таблички с грозной надписью «Стой! Граница поста! Стреляют без предупреждения!» и прочего устрашающего антуража, который обязательно полагается мало-мальски «серьезной» организации.

Принадлежность данного старинного здания с откровенно обшарпанными стенами и вечно грязными стеклами к ценным объектам государственного значения и, следовательно — подлежащим надежной охране, определяло лишь наличие слабеньких и насквозь проржавевших решеток, причем только на тех окнах архива, которые выходили на проезжую улицу. И то, это были не внушительные решетки в полном смысле этого устрашающе-надежного слова: «РЕШЕТКА», а жалкое их подобие — типа «а-ля-пособие для начинающего вора-дилетанта».

К тому же, эти — так называемые решетки были смонтированы лишь на окнах первого этажа старинного дома и висели на «честном слове», угрожающе поскрипывая и вибрируя от малейшего дуновения слабого ветерка, постоянно угрожая свалиться на голову любому прохожему, приблизившемуся к стене городского архива, которая в свою очередь, еще щедро осыпалась позорно облупленной краской и отслоившейся штукатуркой. Складывалось устойчивое впечатление, что здание архива ни разу не красили и не ремонтировали со времени его первоначальной постройки — эпоха нашествия татаро-монгольского ига, причем первая его половина, не иначе.

О какой-либо системе сигнализации в середине 80-х годов прошлого века вообще говорить не приходится. Не изобрели еще систему сигнализации. Не было ее и в проекте, даже самой паршивенькой и убогой не было и, в перспективе и в дерзновенных мечтаниях архивариусов даже и не ожидалось.

Вот поэтому, для охраны архиважных сведений, запрятанных в бездонных подвалах и всеми давно уже забытых, наверное, ежедневно выставлялся пост с часовым, вооруженным автоматом Калашникова и двумя магазинами с 30-ю патронами каждый. Именно этот вояка, по гениальной задумке коменданта гарнизона, должен был в полном объеме компенсировать отсутствие охранной сигнализации в здании архива и своим грозным видом отпугивать различных злоумышленников, охочих до всяких запыленных и заплесневелых государственных секретов.

В результате, бездельнику в военной форме из состава гарнизонного караула приходилось нести свою нелегкую службу фактически в райских условиях гражданской жизни, небрежно прогуливаясь по центру города с вороненым автоматом на плече. Чувствуя себя при этом практически почти обычным городским жителем — этаким беспечно прогуливающимся прохожим, но с грозным оружием в руках. А это, приятно, поверьте.

Неторопливое и размеренное дефиле часового с таким героическим антуражем, как автомат, всегда сопровождали восхищенные взгляды школяров и прочего подрастающего поколения, любопытные и благожелательные взгляды многочисленных особей женского пола, уважительные взгляды мужского населения города и доброе отношение со стороны поколения стариков, переживших войну.

К тому же у часового появлялась реальная возможность побаловать себя такими редкими для любого курсанта лакомствами, как мороженое или газировка, и опять же именно на этом замечательном посту. Такая роскошь тоже как бы иногда удавалась.

Сгоняешь на форсаже в ближайший магазинчик и отоваришься без очереди, пока начальник караула не видит и до смены еще долго. Да и простые люди относились к «солдатику» с пониманием и сердечной доброжелательностью. «Вишь, человек с ружом! Некогда ему по очередям стоять, Родину охраняет, а енто тебе не хухры-мухры, понимать надо! Отпусти, милая, касатику служивому мороженое вне очереди, а мы подождем сколько надобно! Эх, лишь бы не было войны!»