Константин Шаповалов - Недремлющий глаз бога Ра

До приезда сюда я ничего о Бастет не знал, но за своей кошкой давно замечал некоторые странные вещи: вроде бы наблюдает она за мной. Вроде — исследует.

Раньше не понимал зачем ей это надо, а теперь ясно — для доклада наверх! Если верить Сперанскому, вот уже три тысячелетия кошки неусыпно следят за людьми, чтобы обо всех человеческих подлостях докладывать непосредственно Верховному Богу, глазом которого является их покровительница.

Например, человек сделает какую-нибудь мерзость и сразу инстинктивно оглядывается: не видел ли кто?! Милиция, общественность или, допустим, жена. Если никто не видел, он расслабляется и делает гадости дальше, а если видел, то начинает оправдываться. Но потом снова делает.

Хотя расслабляться нельзя — присматривают за нами, даже когда мы об этом не подозреваем. В темной комнате обязательно есть какая-нибудь кошка, только найти её трудно; подумав об этом, я твердо решил начать новую жизнь.

Решил, а навстречу, как знамение, Федор Федорович. Лик уже подремонтировали, но все равно к работе с детьми я бы его не допустил.

Увидел меня и воссиял:

— Сергей Сергеевич, ангел небесный!

Я притормозил, а он сходу чуть ли не в объятья:

— Спаситель! Заступник! Ой, а чего это от вас прет как из винной бочки?

— Вот, — говорю.

Он отстранился на шаг:

— Добрались, значить, до зелия.

— Ну, вы же никому?

Куратор призадумался:

— Другие бы не унюхали, а я — что, я вам спасением жизни обязан!

Мне прямо неловко стало:

— Не благодарите, я ведь сам спасался. Шкуру берег.

— Как же, значить, не благодарить, если я собственными глазами видеозапись просматривал! Как вы меня в дверь к баронессе зашвырнули, словно кикимору бесчувственную. А ведь в спешке могли и забыть: я же не кум, не сват…

— Ну, вы наш прямой начальник, а это важнее чем какие-то вшивые родственники! И вообще, давайте забудем. Лично я уже забыл.

Тот заважничал:

— Забыть, господин ученый, вы можете про угрожавшие нам опасности! Докладываю: преступники, покушавшиеся на нашу жизнь схвачены и, значить, полностью ликвидированы.

— Как?! Как это?! — я чуть-чуть не заорал.

С заговорщицким видом он пояснил:

— А так, что не авария была вовсе! Подстроили, значить, заброшенные сюда агенты, чтобы уничтожить нас физически. Газом отравить хотели. Но теперь вы можете спокойно заниматься умственным трудом и исследовать, что положено.

— А кто они, эти агенты? — мысли смешались, как будто я очутился в доме Облонских.

— До поры ничего сказать не могу! Сейчас, значить, производятся допросы и прочие следственные действия.

— Как понять "допросы"?! Кого допрашивают?! Вы же сказали, что преступники ликвидированы?

Сперанский с опаской огляделся:

— Ладно, значить, намекну. Как товарищу по несчастью. Но уж не выдавайте, если к следователю потянут. Чтобы ни-ни!

В эту минуту я готов был его убить:

— Клянусь! Даже под пыткой! Обещаю!

Федор Федорович ещё раз огляделся и еле слышно прошептал:

— Помните, кто в ванную ломился? Она!

Я тоже перешел на шепот:

— Так она жива?! Кого, я не понял, допрашивают?!

— Да ее же! Сообщников, значить, выясняют!

Слава Богу — жива! Диверсантка, блин, сексуальная.

— А где она сейчас? — ляпнул я и тут же пожалел.

Сперанский посмотрел на меня с удивлением:

— Где положено — под арестом! А зачем вам?

— Да это я так, машинально. Лучше скажите — вас теперь где искать? Вчера нам говорили, что вы в госпитале.

— Ускоренно выписали, значить, в виду важности события! В каюте буду, где всегда.

К этому времени у меня выстроился план: рискованный, но реальный. Куратору в нем отводилась значительная роль, поэтому отпускать его я побоялся:

— Значит, вы на работе! А я искал Лису Мун — ее вместо вас назначили.

— Случилось что? — озаботился Федор Федорович.

— Даже не знаю как сказать. Может случилось, а может и нет, но я предполагаю, что была еще одна диверсия. Надо разобраться.

Глаза у него забегали как маятники:

— Так это не ко мне, а к следователю, господину Ширази. Пойдемте, я вас отведу.

Щас, разбежался!

— Понимаете, я же не уверен, а только предполагаю. Давайте сначала зайдем в лабораторию и все уточним — Липский как раз этим вопросом занимается.

— Ну, давайте, — без энтузиазма согласился Федор Федорович. — А что случилось то?!

— Вот пойдем и узнаем! Я ведь не вникал, а сразу же побежал за Лисой. А тут вы…

Идем в лабораторию, а я мысленно умоляю всех знакомых египетских богов, чтобы усадили Веника в кресло. Согласно диспозиции он должен быть взволнован и озабочен, а без гермошлема на голове это нонсенс.

Заходим в предбанник — там две Лариски наизготовку. Жертву ждут. Мы прямиком в кабинет, и я получаю подарок от самого бога Ра: Веник даже не в кресле, а склонился над открытым люком и что-то туда запихивает. Или, наоборот, достает.

Но мне важно, что люк открыт!

Поворачиваюсь к Сперанскому и говорю:

— Видите, люк открыт? А вчера, когда мы уходили, был закрыт!

У куратора неприлично отвисла челюсть.

Кричу Венику:

— Ну что, есть утечка!?

Тот чуть внутрь не всосался — не заметил, как мы вошли. Но ничего, обошлось. Обернулся и смотрит непонимающе.

Я подмигиваю:

— Утечку обнаружил?!

— Обнаружил. По всем параметрам, — отвечает.

Правильно отвечает, но не слишком уверенно. Хорошо, что его вовремя вытошнило, а то мог бы и не сообразить. Я на Сперанского глянул и опять у Веника спрашиваю:

— Какие из смертельных штаммов распространились?

— А все! Желтый Джек, полиомиелиты, гепатиты. Даже коклюш утек и распространился!

— А черная оспа?

— Так она первая ушла, а остальные уже за ней потянулись.

Переиграли малость — куратор побледнел и начал медленно заваливаться на бок. Как торпедированное судно. Я его подхватил, но уже в обморочном состоянии.

Уложили в кресло, и я на Венике повис.

Шепчу в ухо:

— Хунхузу арестовали и допрашивают. Взрывайся! Что хочешь делай!

— Ничего не выйдет — я только-только кислоты смешал. Смесь ещё горячая.

— Забудь про смесь! Кислородные баллоны взрывай! Масла налей…

— Себе налей! Вирусам плевать на твои баллоны — только разлетятся от ударной волны. Нужен взрыв с температурой!

— Щас аятолла придет и вставит градусник! Через десять минут встречаемся на палубе, возле шлюпок — я туда Махмудыча занесу и ждать буду.

Маркиз головой крутит:

— Через двадцать. Глицерин залью…

— Не вздумай!!! — я отпустил его шею и вышел в предбанник.

Лариски смотрят — не побегу ли?

Говорю им взволновано и страстно:

— Парни, там человеку плохо! Сердечный приступ. Нужно срочно на свежий воздух…

Даже не шелохнулись, поганки.

Тогда я припомнил, как поступают герои триллеров, и заорал: