Константин Шаповалов - Недремлющий глаз бога Ра

Это он правду сказал, насчет уровня. В глубине души я ожидал взрыва каждый раз, когда он садился в кресло:

— А сколько времени необходимо на подготовку?

— Ну, грязный нитроглицерин можно приготовить прямо на глазах у аятоллы, который мысли читает. Но, ты же сам знаешь, что это за коварный продукт! И вообще, с похмелья наша фирма ничего не гарантирует, поэтому на подготовку берем два дня. Но ты должен проследить, чтобы туда не вломилась Генриетта Карловна с криками: "Ахтунг!!! Минен!!!"

Под водку план пошел хорошо, но очень уж не хотелось оставлять здесь Хунхузу. И Анхелику. Прихватив опустевшую кофеварку, я поднялся и протянул маркизу руку:

— Ладно, посоветуемся с боссом и тогда решим. Но ты давай, готовься…

Уцепившись за меня, он встал и потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело:

— Как говорится, не ждать пакостей от природы, а сделать их своими руками — наша задача! Представляешь, ты как будто бы товарищ Мичурин, а я — академик товарищ Лысенко.

И мы пошли, покачиваясь, как настоящие морские волки.

Принимать на голодный желудок спирт, пусть даже разведенный, могут только люди отрешенные, не представляющие для общества ни интереса, ни угрозы. Очень своеобразные люди.

И бог у них своеобразный: кривой, косматый, с длинной нечесаной бородой, полной прелого сена и гнилой соломы. Из пантеона прочих богов он выбивается потрясающей способностью творить нелепые чудеса. Например, свалится кто-нибудь с десятого этажа или врежется лбом в электричку — этот странный бог, покровитель дураков и пьяниц, тут как тут! Взмахнет бородой и соломки постелет.

Он и вывел нас к кают-компании, когда мы шарахались от лестницы к лестнице как агрессоры после расправы над Иваном Сусаниным.

Оказавшись в знакомом коридоре, мы обрадовались и решили разойтись, чтобы переодеться к завтраку.

И сразу же передумали: решили не расходиться и не переодеваться. Для меня этот вопрос давно уже стал больным, а маркизу было недосуг. Во-первых лунатик, во-вторых скоро уезжает, в-третьих не одежда украшает человека, а человек одежду. Но главное — кушать хочется.

Короче, открывая дверь, я ожидал, что присутствующие удивятся нашему облику. В действительности же вышло наоборот: нас проигнорировали, а удивились мы с Веником. И было чему!

За ближайшим столиком оживленно беседовали разодетые в сари Катя и Маша. Москва — Россия.

Сидят такие изящные индийские куколки: глазки подведены к вискам, брови арками, волосы расчесаны на прямой пробор, а на открытых лбах охрой выведены какие-то заковыристые знаки.

Заметили нас, но виду не подали. Разговаривают.

— Представляешь, Катенька, — голос у Маши прежний, с простудной хрипотцой, — на лекции одна девочка задумалась и вдруг видит: махарадж уже не лежит, а поднялся в воздух и летает. Почти на метр от пола! Представляешь, повисел несколько минут в воздухе и плавно опустился, а кроме нее никто этого не заметил.

Катя кивнула:

— Это он дал понять, что отвлекаться нельзя. Конечно, мог бы и вслух сделать замечание, но ты же знаешь какие они тактичные. Не то, что наши хамы. А девочка из новеньких?

Мы пораженно переглянулись.

— Да. Кстати, я потом с ней поссорилась, — продолжила Маша. — Записывали один и тот же материал, а получилось все по-разному! Представляешь?! У меня в конспекте одно, а у нее совершенно другое. Мы спорили, спорили, пока ее муж от телефона не отогнал. Прямо насовсем разругались! Не знаю — чем она только слушала.

— Но потом помирились? — с интересом спросила Катя.

— Конечно помирились. А потом опять поссорились.

Маркиз замотал головой, как бы пытаясь стряхнуть наваждение.

— А вот я свои конспекты вообще не читаю! — горько вздохнув, пожаловалась Катя. — Когда духовный учитель объясняет, я все понимаю, а дома ничего разобрать не могу! Как будто по-китайски написано.

— Катенька, это у всех так бывает! — ободряюще ответила Маша. — Особенно в самом начале. Ты чаще кассеты слушай, тогда все будешь понимать!

Вдруг Веник побледнел и потащил меня наружу:

— Бежим к тебе, а то я щас стошню!

Мы помчались по коридору и через пару минут он уже ударно трудился над унитазом.

А я готовил ему кофе и бутерброды.

Когда желудочно-кишечная ситуация более-менее нормализовалась, Липский выпил несколько чашек кофе и принялся рассказывать, то и дело прерываясь и зажимая рот ладонью:

— Думаешь, я от спирта? Нет, я от запаха! От девчонок! Ты почувствовал? Лаванда с керосином. Неужели нет? А я весь пропитался. Ночью. Когда канистру спрятал. Тебя искать пошел. Пробежался. Тебя нету. Слышу — гудят! Как высоковольтные провода. В коридоре! Пошел на звук. Там зал с экраном. Ковры, картины. Люди сидят. Молящиеся. Штук тридцать! Экипаж, блин. Голые, в позе лотоса. Натерлись мазью. Жирной, блестящей. От нее запах. Сел в уголке. На девок смотреть. Красивые! И мужики — бодибилдинги. Все вперемежку. Гудят как трансформаторы. Молитвы под нос бубнят! Неразборчиво. А экран мигает. Быстро-быстро. Облака на нем. Красные, синие. Стробоскоп. Все вращается. Мозги промывают! Понял, вирус?

Понял, конечно, — это он мою теорию опроверг! Точно как в шутке про друга Галилея, который тоже утверждал, что Земля вертится, но в другую сторону.

Ну, я спорить не стал — как спорить, если его тошнит от аргументов? Вместо этого я принялся пичкать его бутербродами.

Тоже, между прочим, хорошая пытка, если оппонент пребывает в интоксикации.

Он, естественно, давился и отворачивался, но вслед за бутербродами я методично скормил ему все, что только нашлось в минибаре. Фрукты, соки, мороженное. Жалко, нашатыря не было!

Отправил его отмывать следы от запаха керосиновой лаванды, и сам встал под холодный душ.

А после обработал пострадавший унитаз спиртом — вся канистра ушла. Жаль было переводить добро, но после встречи с зомбированными девицами у меня возникло подозрение, что канистру нам тоже подставили.

Нелепая мысль, но очень уж выразительная! С ней я и отправился в лабораторию.

Иду и думаю про Бациллу, которая, в отличии от нас с Веником, никогда не попалась бы на крючок. Хотя у нее тоже есть слабости, и даже очень много, но плясать под чужую дудочку она ни за что не станет.

Человек станет, собака станет, а кошка не станет. Потому что кошки — абсолютно бескомпромиссные существа!

Например, моя. Перс — порода декоративная и потому в естественных условиях нежизнеспособная: на помойке помрет с голоду, встретив мышь, свалится в обморок, на дерево не полезет из принципа. Из-за длинной шерстки Бацилла даже качественно умыться не может — глаза ей протираю я. Ваткой.

По человеческим понятиям, при каждой встрече со мной она должна низко кланяться и заискивающе улыбаться. Куда там: порода декоративная, а характер природный, не поддающийся на провокации. Как теперь установлено — перешедший по наследству от древнеегипетской богини.