Николай Ватанов - Метелица

Товарищ Федотов видно смущен, но все же еще не сдается:

— Все это возможно, говорит. И променаж, и ударники, и левая и правая сторона. Но все же не ладно по моему как-то. Скажем интурист случайно забредет не на ту сторону и в каком-нибудь заграничном Таймсе опишет.

— О том, товарищ Федотов, не беспокойся, — отвечает начальник милиции. — Интуриста мы по правильной стороне проконвоируем, даже укажем: Смотри, мистер, через улицу — там народное гуляние во всем русском колорите развернулось. Пиши, сукин сын, в свой паршивый Таймс!

Федотов поколеблен, но все еще куражится:

— Так то оно так. Но настоящей социалистической культурности во всем этом не вижу. Если женщине, к примеру, без башмака домой идти нужно!

Начальник милиции видит, что его взяла, и тоже идет на уступки:

— Может, говорит, наш предгорсовета, в кой-чем прав. Социалистической культуры, как сказал товарищ Сталин, в воскресном променаже действительно маловато. Есть известная грубость, потому что рабочая молодежь!

Мы все подтверждаем:

— Известно, молодежь!

Товарищ Федотов тут подумал, подумал и говорит:

— Мое резюмэ тут будет такое: нужно этот воскресный карнавал перевести на другое, нейтральное место. Есть у нас за городом так называемая Барабанова роща, зря пропадает. Свалка, дикие коты завелись, того и гляди рыси и волки забегают. Предлагаю основать там Парк Культуры и Отдыха, подобно столичному. Средства найдем, сегодня назначим комиссию от милиции, здравотдела, комсомола под председательством, гм… лучше всего товарища Сучкина (это моя фамилия). Ему и карты в руки, он благоустройством и древонасаждением ведает. Товарищ Сучкин, тебе достаточен двухмесячный срок?

Вскочил я тут как ошпаренный и возражаю:

— Помилуй, говорю, товарищ предгорсовета, я действительно возглавляю подъотдел благоустройства при коммунотдела Горсовета, не отрицаю. Но моя задача благоустройство, так сказать, неживой природы, а насчет живого персонала, людским благоустройством скорей начмилиции или начугро ведать должны. Это не по моей специальности.

— Брось ты пожалуйста, товарищ Сукин, виноват — Сучкин, чушь городить! Изволь завтра же представить план и смету расходов.

Все улыбаются, злорадствуют, что я так влопался.

— Хорошо, говорю, товарищи. Добровольно соглашаюсь, посколько партия и правительство меня выдвигают. Постараюсь.

И закипела у нас работа. Кусты корчуем, дорожки прокладываем, электрики провод тянут, плотники павильоны строят, даже трамвайную ветку удлинили. К сроку, однако, все как полагается, на главных воротах надпись: Добро пожаловать! Городской сад имени товарища А. П. Федотова. Приехал и сам Федотов, осмотрел, остался доволен. — Видишь, говорит товарищ Сучкин, а ты уверял, что не по твоей специальности! На той неделе откроем, я с пожарным оркестром уже договорился. В воскресение, значит.

И открыли. Только через пару недель неувязка получилась. Вызывает меня товарищ Федотов к себе. Ходит недовольный по кабинету, папиросу сосет. Потом вдруг повернулся ко мне и ехидно так:

— Устроил, товарищ Сучкин, сад культуры?! А ?

Я молчу, выжидаю куда обернется.

— Что молчишь?! Отвечай — учредил парк культуры? *

— При вашей, товарищ Федотов, помощи сад основали. Это точно.

Пошел на меня Федотов рычать:

— Не сад культуры, а очаг культуры! Такой очаг, что вот начмилиции мне сегодня рапортует, читай!

Беру бумагу, читаю: — Настоящим довожу до вашего сведения, что в новом городском саду вашего имени свили себе гнездо хулиганы и окрестное население жалится. Просит закрыть немедленно. Не только зайти туда жителю невозможно, но и пройти мимо крайне опасно. Посланный мной наряд милиции доносит: Сидим как в осаде в кефирном павильоне. Ребята добрались до ящиков с крокетными играми и теперь мечут деревянные шары словно гранаты. Срочно пришлите подмогу, а также шанцовый инструмент для сооружения простейших укреплений… и т. д.

Отложил я донесение и развел руками:

— Надо, видно, сад закрывать! Обратно устраивать променаж по улице Энгельса.

— Я те закрою, — рычит товарищ Федотов. — Я так тебя, Сукин-Сучкин, закрою, что через ухо дышать будешь! (Федотов выразился еще грубей!)

И была бы мне совсем труба, да вдруг из бокового столика подымается личный секретарь и главный выдумщик Горсовета — товарищ Падь и говорит:

— Позвольте мне сказать.

— Говори, — разрешает предгорсовета.

— По моему мнению товарищ Сучкин не виноват. Почему в новом саду происходят такие неустройства и вот вот обернется настоящим разбоем с убитыми и ранеными?! Да потому, что там молодежи смертельно скучно. В саду собираются наши лучшие ударники и стахановцы, т.е. воины, богатыри! Им бы окопы брать или танки штурмовать. А вы что им предлагаете'?! Детские забавки! Зайдет такой молодец в сад, понюхает цветочки, попробует простокваши по способу товарища Мечникова, посмотрит на шашки и нападет на него такая тоска, что в пору повеситься. И начинает кружить, силушку свою неиспользованную вытрушивать.

— Так ты что предлагаешь? — иронически спросил Федотов. — Побоище для молодцов организовать, огненный бой?!

— Зачем бой, — возразил Падь. — Сейчас времена мирные! Нет, другая у меня идея. Есть у меня знакомый техник-изобретатель, тот самый, что в прошлом году бочку строил, где по стенкам мотоциклы метались, а народ сверху за двугривенный дивовался. Так он нам в саду аттракционы, на манер московского парка культуры, выстроит. Сядут молодцы, полетят, дури у них поубавится.

— П-хе, — скривился товарищ Федотов. — Те аттракционы небось тысячи стоят, у нас таких денег нет.

— Знаю, — согласился Падь. — Известно, что таких денег нет. Наши номера попроще будут, да пожестче! На народной смекалке основанные. А эффект тот же, присмиреют богатыри, на ослабевших ножках домой пойдут. Во сне вздрагивать будут!

Товарищу Федотову план секретаря: понравился:

— Зови твоего изобретателя, — говорит. — Обсудим.

Недели через три аттракционы были готовы. Поехали мы с товарищем Федотовым осматривать механизмы. Разные штуки настроены, больше из дерева и из жести. Сверху разными яркими колерами выкрашены и поощряющие лозунги намалеваны. Над деревянным конем, что брыкается и на дыбки становится — «Эх полечу, поскачу, конница Буденного!», или у парашютной вышки — «Высоко заберусь, на землю парашютом спущусь! Красные соколы!» и другие, в том же духе. Наконец подводит нас товарищ Падь к какой-то страховидной штуковине: огромная, десятисаженная мачта лежит на двух подставах, на одном конце баранью голову приделали. Тут же ремни сыромятные с пряжками.

— Это еще что такое? — удивился товарищ Федотов. — Сюда коней впрягать будешь?!