Николай Ватанов - Метелица

Управлять машиной было неудобно, на душе — смутно и тревожно. Чужой мир, мир вчера еще неведомый, со всеми своими интересами, волнениями и страстями обступил Лику, эгоистично требовал к себе внимания. Почтенный Джек, «балабошка» -Алеша, Маруся, больная и несчастная Анна Леонидовна — каждый на свой манер! По своему беспокоен, неустроен и страшен. Чего можно ждать от них в дальнейшем?!

— Ничего хорошего, — мрачно думала Лика. — Уж, пожалуй, проще был бы старец с его допотопной клюкой, вместе со всеми женками и детьми!

В одиннадцатом часу ночи Лика благополучно прибыла в собственный двор. Ярко осветив фарами въездную дорожку, мягко затормозила машину. Вылезла, затопталась, разминая затекшие ноги, на месте. В доме не было видно огня, значит отца нет дома. Из темноты вышел и поздоровался Федор Иванович, покорный ей человек.

— Я уже несколько раз заходил вечером. Ни вас, ни Николая Николаевича! — сообщил он. — Куда вы ездили и что привезли?

— Ох, привезла я свое «лыхонько» — вздохнула молодая женщина. — Никогда, Федор Иванович, вы не были так кстати! Только… не стойте бессмысленно, тащите в дом чемоданы, шкафы, людей, словом все… Мой папка сбежал! Я сейчас пошарю, найду ключ от дверей.

Далека за полночь, когда вселение и перестановка были закончены, прихромал на стареньком Форде профессор. Лика услыхала пофыркивание его автомобиля и вышла во двор встретить.

— Задержался у батюшки, я ему давно обещал разобрать его коллекцию, — виновато оправдывался старик. — Представь себе, у него оказалась редкая марка, известная под названием Черный Наполеон, он и не знал… А ты как, привезла новых жильцов? Что они?!

— Все в порядке, папочка. И все как ты говорил: дикари, вроде наших индейцев и Жучка при них. Презабавная!

— Да ну! — обрадовался профессор. — Ты мне не верила! Запуганы, жалки, разуты?

— Да, только не они. Я сама запугана и разута Пройдем через кухню, я уступила им весь нижний этаж, сама перебралась к тебе. Наверху я расскажу все подробно.

Подробного рассказа, однако, профессор в тот вечер не услышал. Когда они удобно расположились в кабинете на диване, закурили и профессор сказал:

— Ну, теперь…

Лика обняла отца и, неожиданно для самой себя, разрыдалась.

Профессор в смятении застыл на месте, только щурился, недоумевал, почему его храбрая девочка, его «золотце», его жизнь, так расстроилась.