Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)

Коля встал со стула, подошел сзади к Алле и, крепко обхватив ее за плечи, прижал к себе. С томным придыханием зашептал в самое ухо:

– А моего слова тебе не достаточно?

Алла Ивановна была ответственным и знающим работником, но несмотря на это оставалась женщиной, к тому же не замужней.

– Коля, отпусти. Ты же знаешь правила. Я от них отступить не могу. Под кредит необходимо обеспечение.

– Есть у меня цистерна со спиртом.

– Неплохо, конечно. Но этого мало.

– Ешкин кот! А чего же тебе еще надо!

– Что-нибудь из недвижимости.

Не успела сидящая на подоконнике муха сделать хотя бы один взмах крыльями, как у Живцова был готов план дальнейшего продвижения к заветному кредиту.

– Я же дом себе строю. Коробка уже готова. Отделка осталась. Вот тебе и обеспечение, – беззастенчиво врал коммерческий директор.

– Покажи.

– Поехали.

Сев в машину, Николай медленно погладил по коленке Аллу Ивановну и, слегка прищурив глаза, спросил:

– Может вначале по бокалу шампанского?

– Не-е-ет, – неуверенно ответила банкирша, – вначале – дело, а потом посмотрим…

Выехав за город, Живцов направил машину к первому попавшемуся недостроенному дому, и сказал Алле:

– Вот дом. Поехали за кредитом, – и дополнил свое предложение довольно таки жарким поцелуем.

Алла Ивановна, когда спала легкая поволока с глаз, встряхнула головой и сказала:

– Теперь цистерну показывай.

– Аллочка! Туда же ехать полчаса.

– Поехали, – заупрямилась Миронова.

– Мама не горюй! Хорошо. Но на личное общение у нас останется гораздо, подчеркиваю, гораздо меньше времени.

– Давай, давай, деятель, жми на газ.

До товарной станции примчали намного быстрее означенного Николаем срока.

Цистерны не было. Но и здесь Живцов не стал впадать в отчаяние, а молча взял за руку Аллу Ивановну и повел к начальнику станции, чье участие в исчезновении явно прослеживалось.

Как выяснилось в результате опроса, проведенного среди попадающихся по пути дорожников, руководитель раздолбанного товарняка, как не сложно было предположить, недолго взирал на бесхозную цистерну. Он вначале продал ее содержимое, а потом и ее саму сдал в металлолом.

То, что ему предстоит сложный разговор, начальник станции понял по лицу вошедшего в его кабинет резкого в движениях разгоряченного мужчины плотного телосложения. Оставшаяся в коридоре Алла, услышала сквозь слегка приоткрытую дверь короткий, но весьма эмоциональный диалог, потом хлопки, какие бывают, когда хозяйки выбивают подушки, и спустя некоторое время увидела выходящих из кабинета мужчин.

Начальник станции, пылая щеками, переминался с ноги на ногу. Николай Николаевич вытирал кулак носовым платком.

– Аллочка, цистерну, оказывается, в вагонное депо отогнали – тормозные колодки поменять необходимо. Правда? – обратился коммерсант к железнодорожному работнику. Легкая угроза в голосе читалась, но не была уж очень явной.

– Да, да, конечно, – торопливо ответил начальник станции и виновато потупил взор.

– Это не надолго, Аллочка. Дня на три, – Коля взял даму под руку и препроводил к автомобилю.

В банке проблем не возникло – кредит был выдан в сжатые сроки, и небольшая его часть была с блеском потрачена этим же вечером в лучшем ресторане приморского города.

На следующее утро, посчитав дальнейшее пребывание в провинции лишенным всякого смысла, Николай Николаевич сел в поезд и двинулся в Москву.

Сколько человеку необходимо денег для счастья? Вечный вопрос. Философы решили, что счастлив тот, кто умеет довольствоваться тем, что имеет, и на этом успокоились. Однако, чрезмерная обобщенность формулировки не удовлетворила подавляющее большинство сознательных граждан и не пресекла их ежедневные попытки хоть как-то улучшить свою жизнь.

Девяностые годы вроде бы и дали бывшим винтикам социалистического механизма неплохие шансы стать хозяевами своей судьбы, но и санитары общества, «волки» городов не дремали. С бритыми затылками, аккуратно одетые с застывшими взглядами и скудным лексиконом, они тоже имели свои виды на доходы граждан. И вновь народ не обрел счастья и благоденствия. Что, честно говоря, и не удивительно для такой загадочной и нелогичной страны.

Россия конца двадцатого века напоминала Древний Рим времен упадка. Она, как забытый на перроне чемодан, стояла на отшибе мира, а мимо проносились экспрессы истории. Ветер гонял по давно не убираемым улицам мусор и выброшенные за ненадобностью людские надежды.

Но стоит заметить, что столица страны – Москва во все времена жила неплохо. Даже когда под стенами города стояли хан Батый, Наполеон или Гитлер, желающих расстаться с московской пропиской было немного. Постперестроечный период был не ахти какой радостный, но все же переживался жителями столицы так, как молодой человек могучего здоровья переносит легкую простуду.

Подъезжая к Москве, Николай надел костюм, повязал галстук и вышел в туалет отдать дань физиологии. В кабинке, которая хронически не отвечала санитарным нормам, он достал из нательного пояса деньги и еще раз их пересчитал. Сумма была приличная – более полумиллиона долларов.

Убрав дензнаки, он возвратился в купе и стал наблюдать в окно за последними километрами Подмосковья.

Размышляя про себя о своем нынешнем положении, Живцов вяло отвечал на бесконечные вопросы не в меру активной упитанной сорокалетней женщины, соседки по купе.

Мысли его были в основном абстрактны и не доставляли особого беспокойства организму. Он хоть и не знал, чем именно он займется в Москве, но все же у него была значительная сумма при себе и, следовательно, сильно уж насиловать мозг необходимости не было.

В проходе поезда уже начали скапливаться наиболее нетерпеливые пассажиры.

– А мы вовремя прибываем? Говорят, в Москве вокзал какой-то взорвали. Вы не слышали? А в такси лучше не садиться. Мне сестра сказала, что все водители бандиты: завезут в лес, ограбят и изнасилуют, – стреляла словами упитанная дама, причем слово «изнасилуют» она произнесла альковным шепотом, сделав испуганные глаза и слегка придвинувшись к Живцову.

– Вам, мадам, не в Москву надо, а в Карловы Вары – минералкой от нервов лечиться, – слегка раздражаясь, ответил Николай.

«Сбросить бы ей лет двадцать, можно было бы и на примере ей показать, как именно московские таксисты с такими лохушками поступают, когда, как она говорит, завозят в лес. И где, интересно, в ее представлении, лес в Москве?» – подумал он, поправляя узел галстука на шее.

Приближение вокзала угадывалось во всем. Разветвленной стала железнодорожная сетка, еще острее запахла колесная смазка и на лицах пассажиров появилась озабоченность, испуг и деловитость одновременно.