Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)

– Деньги, что ли? Нет, денег нет. Было двести рублей, но мили…легавые забрали.

– И у меня забрали, – подхватил Иван.

– Не, ну я не понял?! У вас че ни хрена нету? Если че ныкаете, я на раз выкуплю. Схавали?

Гайкин и Махновский закивали головами.

Зек снял башмаки и прилег на нары.

– Так, теперь вот что. Ты, мухомор, стучись в «кормушку» и у вертухая курево вымучивай. Ты, мокрушник, падай сюда и что-нибудь интересное базарь. Заместо радио.

Иван присел на нары рядом с зеком и начал рассказывать о своих злоключениях.

– И вот бегаю теперь по Москве, по городу, и никто мне помочь не хочет, – закончил повествование Гайкин.

– Жалостливая терка. Сути вопроса я не понял, но помочь тебе сможет только братва, поскольку братва – это сила! Ты хлебалом не щелкай, как только с кичи свалишь, иди к Вове-Пеликану. Он – в законе. Я тебе маляву для него нацарапаю. Он все взвесит. Если правда твоя, умоются те козлы, что тебя мучили, юшкой кровавой. Не жухай, мокрушник! Все путем будет! Эй, мухомор, ну что, курехи вымутил?

– Вот только две сигареты дали.

– Ничтяк! Перекинь-ка сюда их.

Леха-Гвоздь затянулся, и блаженство разлилось по его грозному лицу.

– В кайф! Так, мокрушник в шарочку почирикал, теперь, мухомор, твоя очередь.

– А что я? Мне рассказывать нечего.

– Я, реально, не прокурор, так что ты тут кипиш не подымай и фуфло не гони. Канай сюда! Вот так. Падай на шконку. Давай, облегчай душу.

– Ну, не знаю, что и рассказать…

– На воле по какой масти живешь?

– Я – председатель общества «Гаити».

– Че за ботва?

– Мы боремся с произволом ГАИ.

– Опаньки! По приколу! И как их парафините?

– В нашем обществе триста членов. У нас у всех есть автомобили, но мы держим их в гаражах. Мы вешаем увеличенные фотографии наших машин себе на грудь и ходим возле постов ГАИ.

– И в чем прикол?

– Как «в чем»? Они же видят, что у нас есть машины, но мы на них не ездим. А если не ездим, значит, они нас не остановят и не возьмут свою мзду.

– А, догнал! Ха, лихо вы на мусоров наехали! Если так дальше покатит, будут своими палками полосатыми собак гонять, волки позорные! Ха-ха-ха! Лихой ты жиган, мухомор! А так сразу и не вкатишь. Ладно, ничтяк потерли, пора и бока помять. Пока мусора не дергают, пару часов кимарнем.

Арестованные растянулись на нарах. Через несколько минут Леха-Гвоздь начал замечательно храпеть, изредка выкрикивая во сне: «Гнида!» или «Не канает!»

Ивану не спалось. Он нащупал под рубашкой деревянный крестик и, поскольку молитв не знал, по-простецки обратился к Господу: «На волю бы!»

С детских лет на груди у Вани висел небольшой деревянный крестик. Как-то он с пацанами ради интереса попал в церковь. Веселой ватагой они ворвались вовнутрь, но там тут же умолкли. Батюшка, похожий на их учителя математики, строго на них посмотрел, но из Божьего храма не выгнал. Маленький Ваня, как завороженный, рассматривал иконы. Но особенно его поразило распятье. Позже он из щепки сделал себе крестик, покрыл его лаком, повесил на крепкую бечевку и стал его носить. О вере, в данном случае, речь не шла. Он, скорее, проникся глубоким уважением к Христу, безвинно пострадавшему и вынесшему все муки. Потом его часто ругали за крест, заставляли его снимать, даже в пионеры не хотели принимать из-за этого. Но он, обычно вполне покладистый, тут проявлял упорство и вновь надевал свой крест. В зрелом возрасте, слегка разуверившись во всеобщей любви и братстве, он продолжал носить крест, скорее, по привычке.

На следующее утро пути задержанных разошлись. Леху – Гвоздя повезли в следственный изолятор, Махновскому дали метлу, и он начал отрабатывать выданные ему пятнадцать суток. Обезглавленное общество «Гаити» подрастерялось и на время прекратило свои акции. Найдя своего вождя через трое суток, они, как малые дети, облепили его и ждали распоряжения. Борис Леонидович, любивший эффектные трюки и бывший весьма изобретательным, и тут не подкачал.

На следующее день мести дорожки в парке ему помогали все триста членов его добровольного общества. Выглядело это весьма мощно, ведь «гаитян» с метлами было в десять раз больше, чем посетителей небольшого парка. Вездесущие журналисты немедленно примчались на место событий с камерами и микрофонами. Махновский заявил, что общество «Гаити» в данный момент приостановило свою борьбу с ГАИ и переключилось на искоренение такого унижающего человека и гражданина наказания, как пятнадцатисуточный арест с принудительными работами.

Когда всю эту ботву показали по телевизору, начальник КПЗ вызвал к себе борца за идеалы и сказал:

– Мы тебя, гражданин Махновский, освобождаем условно-досрочно. Забирай свои вещи и иди на все четыре стороны. И больше к нам не приходи – не пустим.

Ивана Гайкина с утра отпустили, поскольку ничего серьезного ему предъявить не могли. Слесарь закинул за спину рюкзак и поехал к Вове-Пеликану, записку к которому ему написал Леха-Гвоздь.

Теплое утро обволокло Москву, как конопляный дым – наркомана. У прохожих было сладостно на душе, и слегка кружилась голова. Весна шагала по столице, как агроном по свежевспаханному полю. Необычайный прилив сил заставлял граждан делать маленькие глупости: переводить через дорогу молоденьких девушек вместо старушек, влюблено смотреть на своих начальниц, дарить первые весенние цветы агентам соцстраха и отдавать всю до копейки зарплату женам.

По небу плыли небольшие, похожие на куски ваты, облака. Деревья и кустарники приободрились и стали осторожно выпускать зеленые почки. Веселый весенний дух метался по городу и цеплял прохожих. Злые пенсионеры называли его ветром, но это ничего не меняло.

На хазе у воровского авторитета Вовы-Пеликана собрался узкий круг доверенных лиц. Сходка длилась уже два часа, а нужное решение так и не приходило.

– Хватит гнилых базаров и понтов! Решать надо конкретно и по делу. Пусть фраера с мусорами друг другу туфту втуляют, а нам надо о своем мозговать. Беса пусть прокурорские гоняют, – призвал к более рациональному решению возникших проблем хозяин малины.

– От всей этой босоты ментовской совсем жизни не стало, – заметил худой вор, имеющий, в отличие от остальных собравшихся, только одно ухо.

– Оборзели легавые! Дышать, волки, не дают! Мочить их гадов! – посыпались реплики с мест.

– Хорош порожняки гонять! Есть у кого на руках козыри? – спросил Пеликан, не теряющий надежды перевести сходку в более рациональное русло.

– Фраерок свой в мусорятне нужен, чтобы маяковал, ежели чего, – предложил одноухий.

– Мусора этого казачка засланного в миг выкупят. Ботва все это, – возразил старый вор, имеющий выгодную внешность персонального пенсионера.