Чевгун Федорович - Если можешь – беги…

– Что ты, Саня? Какой там, к черту, Колун? Какой Егор? – кажется, Шитов начинает кое о чем догадываться. Но догадка пока неясна и расплывчата – все равно как тот камешек на дне ручья. – Ты мне, Саня, лучше вот что скажи: как там бригада? Путину-то – закончили?

– Закончили. Как раз в конце той недели последнюю рыбу сдали. А бригада… Да что – бригада? – Санек задумчиво глядит на рюмку, протягивает руку к бутылке и осторожно разливает "Смирновскую". – Насчет Куркова ты уже знаешь: ушел на "Шикотане", хорошие деньги хочет зарабатывать… Молодец! Юрка бюллетенит, Наргук в четвертую бригаду, к своим нивхам, ушел… – Санек выпивает и снова переводит разговор на прежнюю тему: – Слушай, Женя, а ты про такого Сахаляна – ничего не слышал? Говорят, у него здесь, в Южном, свои ребята остались… Вроде бы в том году к ним "авторитет" из Москвы приезжал…

И так далее, до самого вечера.

– А может, споешь что-нибудь, Женя? – попросил Санек уже вечером. – Не разучился здесь, в Южном, на гитаре бацать?

Шитов принес гитару. Взял пару аккордов, глянул на стол, где в стаканах еще плескалось, вспомнил свои хождения в 6-й отдел к капитану Семенову…

– Ну разве что – эту, – и заиграл, и застонал душой, и запел из Высоцкого:

– За нашей спиною остались паденья, закаты,

Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет…

Взлеты у Шитова в жизни были, но и закатов тоже хватало. А вот паденье ему грозило в первый раз.

Между тем, Санек тарахтел, не переставая. Но чем больше он говорил, тем меньше ему Шитов верил. Он просто сидел и решал в голове одну загадку: ну что еще им всем еще им всем, спрашивается, надо – Тарасову, Семенову, Фалееву, Клишину… что еще им всем надо?! Душа у Шитова сейчас была пустой, как карманы за три дня до получки, но жить пока что еще хотелось. "Вот только где я устроюсь, когда уеду на материк? – думал Шитов. – Нет, правда: где?"

Ему казалось, что жить и работать на острове он больше уже не сможет.

На следующий день Шитовы отправились к адвокату. Веселяк встретил их весьма любезно, предложил кофе и даже помог снять Ирине пальто.

– Я ознакомился с вашим делом. Думаю, его можно будет закрыть до суда, то есть на стадии предварительного следствия, – внушительно сказал Веселяк. – Это будет вам стоить… – Он сделал паузу, словно что-то не то припоминая, не то – высчитывая. – Будет стоить пятьсот тысяч рублей. Деньги у вас есть?

– Да.

– Отлично.

Потом они втроем пошли в трехэтажное здание на улице Ленина. Здесь Веселяк попросил Шитовых подождать в коридоре, а сам исчез в кабинете у Семенова.

Вернулся адвокат с профессиональной улыбкой на лице.

– Все! Поздравляю вас. Дело закрыто, – торжественно объявил Ирине адвокат. – Закрыто за отсутствием состава преступления – пункт "б" статьи пятой уголовно-процессуального кодекса.

– Спасибо вам, большое спасибо!

– Да не за что… Это ведь моя работа, – скромно сказал Веселяк. И добавил, обращаясь к Ирине: – Да, кстати, вы ведь сейчас нигде нее работаете, так? Я мог бы вам помочь устроиться. Я ведь многих в городе знаю…

– Нет, – сказала Ирина. – Мы будем уезжать с Сахалина.

– Как, насовсем? Уезжать собираетесь? И скоро? – спросил Веселяк.

– Да, собираемся, – твердо сказала Ирина. – Совсем. Скоро.

– А может быть, останетесь? – вдруг предложил Веселяк. – Хорошие журналисты нам нужны…

Слово "нам" прозвучало слишком неожиданно. Наверное, поэтому Шитов не обратил на него никакого внимания. Или просто сделал вид, что ничего не понял…

И в этот же день, ближе к вечеру, майору Колючко позвонили.

– Ну как там наши фигуранты? – спросил Малюгин. – Я слышал, дело закрыли?

– Закрыли, – голос у начальника 6-го отдела был сердитым. – Вроде бы собираются уезжать на материк.

– Собираются, знаю. Уже квартиру продают.

– Серьезно? Не знал… И кому же продают? – спросил Колючко с видимым интересом.

– Да есть один такой фирмач… По имени Кван. Да ты его, наверное, знаешь. Его еще в восемьдесят шестом за браконьерство привлекали, два года дали. Условно.

– Кван, говоришь? – Колючко на секунду задумался. – Директор "Аэлиты", что ли?

– Тот самый. Так что имей в виду, не сегодня, завтра квартиру они продадут.

– Продадут, еще как продадут! – согласился Колючко. Поговорил еще пару минут о всяких пустяках. И положил трубку.

Решение пришло. Холодное решение человека, которому уже больше нечего терять.

"Если они попытаются отобрать деньги силой – вцеплюсь ближайшему из них в глотку, – мысли у Шитова были четкие, ясные, продуманные. – Буду душить. И пусть меня убивают. Все равно!"

– Ты куда? – испуганно спросила жена, заметив, что Шитов привстает с кресла.

– Пойду покурю.

– И я с тобой, – спохватилась Ирина.

– Не надо. Сиди здесь. На людях они нападать не будут. Да и паром еще к берегу не подошел, – сказал Шитов, понизив голос. И вышел в коридор.

Скуластый скользнул за ним следом.

– Может, еще сигареткой угостишь, земеля?

– Кури. – Шитов сунул Скуластому пачку.

– Сдается мне, земеля, мы где-то встречались, – сказал Скуластый с усмешкой.. – Ты в Корсакове случайно не бывал?

– Бывал. И в Холмске бывал. И в Невельске. Я везде бывал.

– Молодец! И как, не страшно было?

– По-всякому приходилось, – Шитов говорил, с трудом сдерживая желание вцепиться Скуластому в глотку прямо здесь же, на нижней палубе, не дожидаясь, пока паром пришвартуется в Ванино. – Но мне везло. Видишь, жив!

– Раз на раз не приходится, – на этот раз усмешки у Скуластого не получилось.- Вот если хочешь, могу анекдот рассказать…

– Не будет как в анекдоте, – сказал Шитов. – Не получится!

И посмотрел Скуластому в пустые зрачки.

Тот отвел глаза в сторону, докурил, швырнул окурок под ноги. И тяжело придавил его к палубе…

Последние дни перед отъездом на материк были нервными и суетливыми.

Прежде всего, выяснилось, что редактор Воронов, кажется, явно страдает провалами памяти, хотя был он не стар и на склеротика не смахивал.

– Какое увольнение? Вы это о чем, Евгений Александрович? -Воронов глядел на Шитова непонимающими глазами. – О каком увольнении может идти речь, когда вы даже той зарплаты, которую у нас получали, своими материалами не отработали? Вот отработаете -тогда пожалуйста, хоть на все четыре стороны… Идите, Шитов, работайте, пишите материалы. У вас же в этом месяце только триста строчек в газете прошло!

Бог ты мой, какие строчки, какая зарплата?! Деньги, привезенные Шитовым из Ноглик, ушли на адвоката, а до аванса еще жить да жить… Но с деньгами – ладно, можно еще потерпеть (Шитов отобрал десятка два лучших книг и отнес их в букинистический магазин, кое-что уже успели купить, так что мелочь на пропитание была). Но вот писать, как прежде, Шитов уже не мог. Словно что-то сломалось у него в душе – окончательно и бесповоротно.