Нина Абрамович - Записки филиппинки (сборник)

Я привычно кромсаю говядину для песиков и несу им в вольер. С дерева слетает черный Пармезан с оранжевым клювом и громко и нагло начинает требовать у меня пищу. Бросаю и ему кусок сыра.

Во дворе – таджик. Гребет лопатой снег. На улице – зимний сказочный пейзаж.

Псы закрыты в вольере. Только носы торчат из теплых, подбитых мехом песца деревянных домиков.

Таджик стучится осторожно в стеклянную дверь летней кухни. Просит горячей воды. Вижу, совсем замерз мужик. С носа сосулька свисает. Я наливаю ему горячего чая с медом, ссыпаю в тарелку бубликов с маком и щедро отгребаю нарезанной говядины в пакет. Псы не обеднеют! Мяса у них завались. Протягиваю ему.

– Возьмите на жареху. Отличная говядина!

Таджик секунду растерян. Потом улыбается, благодарит и уходит.

– Вы из Таджикистана? – сую я свой любопытный нос ему вдогонку.

– Нет, я из Узбекистана. Из Ташкента.

«Приехали! – думаю я про себя. – Адель не разбирается в национальной особенности своих работников. Да ей это, наверное, без разницы! Что таджики, что узбеки – один хрен!»

– А где вы работали у себя дома? Вы кто? – продолжаю я любопытничать.

– Я бизнесмен, – гордо заявляет узбек.

– Ну да… – теряюсь я, не зная, что сказать на такое неожиданное открытие.

Сегодня я опять порадовала узбека. Отдала ему нетронутую кастрюлю плова и жареную форель вместе со сковородой. И кусок пармезана. В печенках уже сидит у меня этот пармезан! А также палку сервелата и пакет сосисок.

Анжелика не ест нормальную пищу. Я тоже разбаловалась. Сижу на одних фруктах и шоколаде.

Но готовить все равно приходится по требованию Адели. То супчик свари, то капусту стуши, то сырники налепи… Она звонит из Москвы каждый час и координирует нашу жизнедеятельность.

Кому готовить? Анжелика не притрагивается к человеческой пище. Я мягко ее призываю к правильному питанию, но ее привычки были заложены еще давно и не мной. И я ее понимаю. Я сама уничтожаю шоколад «Аленка», шербет, пастилу, зефир из яблочного пюре и патоки, шоколадные конфеты «Белочка».

Вчерашнее не ем. Как и хозяева, которые выбрасывают продукты в мусор уже на следующий день.

Узбек стал шелковым. Здоровается первым, улыбается, расчистил площадку возле моего гостевого домика, выбил лед из коврика перед моим порогом, хотя я живу сейчас в господском доме по требованию Адели. И просушил вместо меня подвал после потопа.

Каждый день отдаю ему пайку продуктов. Хорошо быть благотворителем за чужой счет! Узбек рад-радешенек. И я не удивлюсь, если он открыл у себя на даче маленькую столовую для своих земляков. Бизнесмен же!

Лишь бы Адель не узнала. Но она не обеднеет. Все равно выбрасывает деньги на ветер.

Я наполняю плоский прозрачный контейнер крупами, хлебными крошками и ставлю на стойку вольера. Сразу же налетают птицы, разные, мною не виданные. Узнаю только воробьев, синичек и сороку. Они начинают клевать подношение, но тут с дерева камнем слетает Пармезан. И начинает разгонять и долбать всех птиц по мозжечку. И тут своя дедовщина!

Мне уже пора бы стать тренером по мотивации. Собак, дрозда, Гену и узбека я уже приручила.

Узбек Радик сказал после принятия очередной порции продуктов, что не хотел бы, чтобы я когда-либо уехала от них.

Еще бы!

Сегодня Анжелика ласково терлась о мой бок, как та кошка, только что не мяукала.

– Чего, Анжелочка, ты хочешь? Может, сырничков со сметанкой?

– Нет, – мурлыкнула девочка. – Можно я приглашу домой одноклассников? Только чтобы мама не узнала.

– Хорошо, – согласилась я.

И мы заключили с ней тайный союз. Дозволенности и молчания.

Мы с Анжеликой, засучив рукава, работали на кухне. Резали, крошили, варили, жарили.

К обеду в ущелье приехал на автобусе весь ее класс. Весь дом и все подворье до утра радостно светилось щедрым светом фонарей, иллюминации и подсветки. Было шумно, весело. Деточки орали, бесились, плавали в бассейне наперегонки, томно парились в бане, отчаянно таскали железо в спортзале, самозабвенно истязали котов.

Когда к обеду следующего дня автобус вывез усталых одноклассников, мы с Анжеликой вновь засучили рукава. Полдня драили и мыли весь дом после этого мамаева нашествия.

А мусорный контейнер, переполненный банками из-под пива, рассыпал по черным мешкам узбек Радик.

Вчера прилетела Адель из Москвы. Без мужа. Ехала на таксо из Анапы. Геленджик не принимал. Барыня не в духе. Может, опять с Геной поцапалась? Только бросила сумку «Луи Виттон», сразу пошла по дому вынюхивать, где мои косяки.

Не нашла. Я бдительна. Настроение ее ухудшилось.

Вышла во двор.

Нашла! Кто ищет, тот всегда найдет!

У собак замерзла в корыте вода. Это мой косяк!

Начала ругаться. Выдавать таких «чернобурок»!

Она права. Но были заморозки, и вода превратилась в лед.

А потом мне досталась еще одна порция «чернобурок». За Анжелику. За то, что девочка растолстела за две недели. На семь килограммов. Ну, тут я тоже виновата – девочка ела только сладости, а я не смогла ее переубедит, что это вредно!

Адель глянула внимательно и на меня, на мое округлившееся от конфет лицо, и как-то злорадно передернулась.

Я жизнелюбиво нащупала дулю в кармане.

Утром Адель нашла еще один косяк – лед на второй ступеньке дома, которой мы не пользуемся. Но это территория таджика. Вернее, узбека.

Она его вызвала по телефону, в девять утра. Хотя он приходит всегда к обеду, чтобы не тревожить нежный сон хозяев-сов, гремя своими лопатами. И начала выдавать ему таких «песцов», что «чернобурками» здесь уж не отделаться!

Ей – тридцать восемь, ему – пятьдесят три. Он стоял, опустив голову, она орала, стыдила. И, казалось, вот-вот замахнется плеткой, которая почти всегда находится у нее в руках.

Я сразу забыла о своем статусе безропотной и безмолвной филиппинки. И начала за него заступаться. Что, мол, снега навалило под два метра! Не успевали разгребаться! В крае ЧП – крыши срывало! И что только сегодня иссякли морозы, и стало таять. И что все прекрасно, и уже почти весна! Короче, разрядила обстановку.

Когда узбек ушел, Адель миролюбиво сказала:

– В Москве нет «Бильярдина № 3». Никакого!

А потом подумала и добавила:

– Мария, со следующей недели мы увольняем таджика. Вы будете выполнять и его работу. Как мы договаривались.

Я молча слушаю Адель и понимаю, что барыня очень заблуждается.

А на следующий день узбек горячо меня благодарил.

– Спасибо вам за защиту. Иначе она меня убила бы.

Я ему кастрюлю плова на радостях отдала. А заодно соленую семгу и лоток яиц.

Ночью опять мело. Ураган нещадно рвал крышу. И мне казалось, что дворец, возведенный мошенниками-земляками, вот-вот рухнет. Порывами ветра из-под навеса выдуло во двор пустую столитровую канистру для солярки. И баловник Гордик чуть не подвел нас под монастырь, и себя тоже. Ротвейлер начал ожесточенно гонять ее по двору. На мои трусливые «Фу!» и просьбы отдать канистру пес по-детски не реагировал. А потом сгрыз канистру в клочья.