Айдар Павлов - Олеся и Арлекин

Арлекин не возражал.

- Чем больше мы получим от вас поддержки, старания, - продолжал лекарь, - желания выздороветь и стать обыкновенными людьми, тем безболезненнее пройдет курс лечения.

- Мы будем стараться, - пообещал Арлекин.

Ему почему-то показалось, что уха больше нет на голове. Это были необыкновенные последствия удара: в пальцах оно (ухо), вроде как, было, а в самом себе его как будто не находилось... Являлось ли это результатом самовнушения? Или то было воздействие магнетического поля профессора Блоцкого? Арлекин потерял охоту логически мыслить и связывать события в цепочку. Какая цепочка, если все произошло так внезапно? Скажем, откуда взялись и закружились зайчики в глазах? От перемены обстановки или от удара медика? Впрочем, это дело вполне обычное.

Их разместили на разных этажах. Олесю - с четырьмя женщинами, Арлекина - с тремя мужчинами, и они не видели друг друга долго-долго.

Сожительницы Олеси делились на двух старых, обожавших поболтать про любовь, и двух не совсем старых, одна из которых по причине невменяемости пользовалась смирительной рубашкой, а другая... Впрочем, о ней позже. То была женщина по имени Фамарь, некогда известная и влиятельная особа.

Что касается старух, то наблюдение за ними доставляло персоналу больницы ни с чем не сравнимое удовольствие. Первая, по иронии судьбы, оказалась тезкой Олеси, вторая носила помпезное, хотя, согласимся, прелестное имя Цаклилия. Две одногодки, спятившие чудесным образом в одном и том же году, без умолку рассказывали друг другу одни и те же истории, чье фривольное содержание окупалось невинной формой изложения и целомудренным самозабвением. Когда велись такие беседы, для бабушек переставал существовать не только внешний мир, но и телевизор, который по полчаса разрешал смотреть каждый вечер профессор Блоцкий. И чудилось, что они выше политики, выше жизни, выше всего, что не затрагивало их воображаемого прошлого.

- И ты знаешь, Олеся, именно тогда в его глазах я все и прочитала!

- Та бох с тофой! - хваталась за щеки Олеся-старшая.

- Да, да, да! Именно тогда, Олеся, именно тогда...

Олеся-младшая вздрагивала, едва упоминалось ее имя. И хотя Фамарь научилась успокаивать ребенка, став настоящей матерью, идиллические диалоги стариков нагнетали ужас.

- Хохта я была ф Пахифе, - рассказывала Олеся-старшая, имея ввиду знаменитый город Париж, столицу Франции, где действительно была Олеся-старшая. - В мя беф умя фьюпифя Хэм! Хэм! Хэм!

- Хэм!!

- Хэм! Похеришь?

- Сам Хэм?! - воскликнула Цаклилия, позабыв, что ей рассказала Олеся-старшая десяток минут назад.

Нет ничего необычного в том, что две бабки, подчистую утратив все координаты и обстоятельства жизни, сохранили в себе единственное имя: Хэм. Было ли оно связано с писателем Хемингуэем или нет, останется загадкой, впрочем, и не такой уж занимательной, чтобы ломать над ней здоровую голову. Хэм - это тот островок, который еще поддерживал обеих на поверхности жизни.

- Хэм! Хэм! - подтверждала Олеся-старшая. - У....yyyyy, хахой это фылюнофа! Хахие фнахи фехманя...

- Эээээ….ээээээээээээ. ......

- Фолюфила фас сексем, но вхетлофения фпинять не соху!

- Ххуууууу…Хээээээээ……Ууууууууууууу! ! ! - чему-то радовалась Цаклилия, размахивая руками словно крыльями.

Компания Арлекина была не менее занимательна. Тут тоже был один буйный в спецодежде, проклявший всех и вся, проповедовавший конец света "через два дня" ежедневно. Два других оказались робкими, не буйными, говорили мало и сдержанно, охотно пускались в философские беседы, едва стихал многоречивый товарищ в рубашке. Не в пример скептически настроенному Арлекину ребята ожидали конца света со дня на день, от этого выглядели бледными и сильно струхнувшими.

Что до персонала больницы, то он, по подобию Блоцкого отличался решительностью и физической подготовкой, что всегда помогало совладать с турками (так называли пациентов клиники). Случалось, убежит турок, и сразу в лесу норовит спрятаться. Ищи его! Охрана больницы велась способом патрулирования и менялась через каждые два часа. В постоянной готовности находился небольшой охотничий вертолет, купленный под тем же предлогом: ловить турок, но частенько использовавшийся Блоцким в охоте на волка или оленя.

Профессор Блоцкий знал толк в охоте! В его кабинете были развешаны ружья, пожалуй, всех эпох. Висела даже одностволка восемнадцатого века тульских мастеров, подаренная самим Охраповым, - бесценное сокровище психиатрической лечебницы № 883. Однако мы ушли в сторону. Хотя факты все, на наш взгляд, любопытные и примечательные.

Однажды дверь палаты, где жила Олеся, распахнулась, вошел Блоцкий и две медсестры.

- Олеся, вы сегодня непередаваемо прекрасны, - польстил Блоцкий Олесе-старшей. - А вы подобны бархатному гладиолусу, Цаклилия. Меня радует ваш стул, девочки: всё у нас стабильно и чисто пятнадцать лет.

Старухи растаяли.

- Хэм, это фы?! - зарделась Олеся.

- Это я, - кивнул Блоцкий, переходя к буйной. - Сколько вы даете ей? - спросил он у медсестры.

- Пять грамм.

- Дать семь - протянет ноги. Давать пять - разорвет рубашку. Оставьте как есть.

- Хорошо.

- Фамарь, как ты себя чувствуешь?

- Намного лучше.

- Намного лучше чего? - удивился профессор.

- Всего.

- Приятно это слышать. Олеся, идем со мной, - обратился он к младшей.

- Куда?

- Куда надо. Вопросы здесь задаю я.

Олеся последовала за Блоцким. Они прошли коридор, спустилась по лестнице на четыре этажа и оказалась в кабинете, стены которого были увешаны прекрасным оружием.

- Я нашел твоих родителей, Олеся, - сообщил Блоцкий. - Даже несмотря на то, что ты таишься, не веришь нам. Нам известно все, девочка. Завтра здесь будут твои мама с папой. Ты что, не рада?

Олеся молча пожала плечами.

- Ляг на кушеточку, Олеся, - попросил Блоцкий.

Олеся легла.

- Всё хорошо, - заверил профессор. - Хочешь яблочко, Олеся?

- Сам ешь свои яблочки. Где Арлекин?

Яблоко в руке профессора медленно закружилось над лицом Олеси.

- Посмотри, какое яблочко! Ай, какое красивое яблочко! Какое вкусное яблочко! Ты хочешь яблочко, ты хочешь спать. Ты уже спишь... Руки тяжелеют, ноги тяжелые... Веки опущены... Тебе хорошо и спокойно... Ты спишь... Крепко-крепко спишь...

Увидев, что гипноз сработал, профессор отложил яблоко в сторону.

- Ты ненормальна, Олеся, - сказал он. - Ты же хочешь стать, как все нормальные дети?

Олеся отрицательно замотала головой.

- Почему? - с любопытством спросил Блоцкий.

Олеся пожала плечами.

- Знаешь, в чем разница между тобой и нормальным ребенком? Нормальный ребенок просто читает сказки, а ненормальный в них верит. Как зовут твоего папу, Олеся?

- Степан Разин.

- А маму?