Андрей Баранов - Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

Словом, Платов со товарищи плюнули и временно оставили чудо-мастеров в покое. Но тут вышла новая напасть, да такая что про кубок ай-лимпийский до поры забыли. Удивительно всем было что в году от рождества Христова 1816-м високосном стояли все холодные погоды и лето никак не приходило – вроде бы и сооружения все уже построены, и смета растрачена так что расходы многократно превзошли самые страшные ожидания, и людишки все задействованы, и кредиты распилены, и откаты откачены, а жары-то нет!

В марте было холодно как зимой, потом пошли дожди с градом и даже в июне случился мороз и снег. Животные и птицы метались как очумелые, домашняя скотина тоже пребывала не в порядке – жалобно блеяла, хрюкала и вообще выражала недоумение. Все ожидали тепла и купального сезона как обычно, но так почему-то и не дождались, отчего крайне огорчились.

Пошли уже странные разговоры, что виноваты во всем понаехавшие строители ай-лимпийских стадионов, из-за них господь в этом году как-то особенно уж разгневался и прежнее тепло с солнышком никогда не возвернется, что для чертовой мерзлой России может и приемлемо, но для теплолюбивых крымских жителей очень страшно.

Местные греки, армяне, татары, крымчаки и прочие христиане и нехристи начали собираться на сходы и угрюмо смотреть на власти исподлобья. Некоторые стали уже упоминать «русских собак» и даже говорить что они их маму имели, причем полагая что для грубой ругани оккупантов лучше всего подходит именно оккупационный язык, дабы не осквернять свой собственный. Жандармы конечно старались с помощью нагаек и шашек-«селедок» навести порядок но увидав крайнюю озлобленность населения опасались подходить к нему близко.

Попы зарядили кадила ладаном под завязку и начали брызгать святой водой в небеса, читали молитвы и ходили вокруг Аю-Дага крестным ходом, обвиняли во всем проклятых язычников, еще не вполне оставивших свои дикие привычки молиться кому попало, но зима не уходила.

Невесть откуда появились пророки в отрепьях и с жуткими рожами, предвещавшие мор и всеобщую гибель и призывавшие покаяться, дабы попасть на последний поезд, то есть обоз что с телегами и конями взлетает прямо на небеса. Им не очень верили, но однако предмет разговоров, странная для лета прохлада, был все время рядом, и даже и скептикам приходилось признать что в природе точно случается много неизъяснимого для ума. Следовало ожидать пугачевщины и народных волнений, воинским командам уже раздавали патроны и паек, но самое волнительное было то что соревноваться по летним видам спорта в сих условиях было решительно невозможно.

Видя такое отчаянное положение члены ай-Лимпийского комитета собрались на экстренное заседание в палатке Платова. Ее охраняли живописные казаки в бурках, на которых еще блестел выпавший прошлой июльской ночью (черт знает каким макаром) снег.

– Что ж делать будем, братья и сестры? – поинтересовался казачий атаман. – Скоро приедет государев ревизор, а за ним уже и двор, а у нас небесные погоды никак в соответствие царским замыслам не придут!.

– А виноваты мы окажемся, вот ужас-то… Главное – в чем причина? – вопросил граф Г.

– Есть местная легенда, что когда у бабы-яги избушку на курьих ножках ради обустройства олимпиоников отбирали, она сказала что где русским-де духом пахнет там олимпийскому не бывать вовеки и прокляла всю затею. Не будет у нас лета, по всем приметам – верно наш Вольдемар каркал, – пояснила Лиза ситуацию.

Засим воцарилось напряженное молчание. Мамзель Лесистратова дабы скоротать время разложила пасьянс, граф Г. решил почитать доставленную из Петербурга с оказией двухмесячной давности газету, Платов велел вычистить запылившиеся было сапоги, так что только сапожные щетки замелькали и ваксой все забрызгали, а потом приказал привести любимую охотничью собаку, облизавшую как водится всех присутствующих и помявшую Лесистратовой нарядное муслиновое платье. Мозговой штурм был в самом разгаре.

– Мамзель Лиза, вы сегодня хороши как никогда… французская мода вам так к лицу! – начал граф Г. издали светскую беседу.

– Да, песик вон тоже так полагает как видно… дерзкий кобель! – отвечала Лесистратова мило улыбнувшись и ловко стряхнув присуседившегося охотничьего псоя с подола.

– Когда все это кончится я планирую прокатиться на родину мод – в Париж, а также заехать в святой город Рим дабы окропиться святой водой и избавиться от всех грехов. Честно говоря мне весьма надоела эта казачья казарма. Не составите ли вы мне кумпанию?

– Ах, я подумаю… А скажите, граф, у вас все имения уже заложены или еще осталось кое-что? – спросила Лесистратова как будто невпопад.

Граф уже намеревался было отвечать что кое-что у него всегда осталось и даже в изрядных количествах, способных осчастливить любую красавицу, но тут в их болтовню влез Платов, приказавший денщику ставить самовар. Еще через час с небольшим подали легкий обед всего лишь из семи мясных и трех рыбных блюд а за ним последовал десерт в виде местных варений. За кухней и обеденным порядком Лиза следила лично и не допускала никаких послаблений. Потом перешли к заморскому кофию и закурили трубки. Пауза затягивалась.

Однако пораскинув мозгами с полчаса и выкурив свою трубку с гнутым чубуком до самого донышка, Платов не сплоховал и споймал-таки идею.

– Ну вот что. Я человек военный, прямой и скажу прямо – если нет возможности устроить ай-Лимпиаду летом, будем играть в нее зимой!

– Как зимой? Таких примеров и в истории нету! Во всех старинных рукописях пишут только про летние бега да скачки, а что ж зимой и придумать-то? На тройке с бубенцами разве что по снежку прокатиться? – весьма удивилась Лесистратова такому предложению.

– А вот мы и изобретем нашу, русскую ай-Лимпиаду – зимнюю! И каких-нибудь снежных ристалищ придумаем! – воскликнул граф Г. в приступе неожиданного вдохновения.

За неимением других предложение было одобрено единогласно. Тут же поймав волну изобрели массу зимних видов спорта. Платов предложил бег с ружьями на снегоступах, дабы в военную годину незаметно подбираться к противнику с тыла и уничтожать всю живую силу и технику.

– А не будет ли это противуречить мирному духу спортивных баталий? – опять вылез граф со своим пацифизмом, однако же Платов и Лиза выступили против него единым фронтом и заявили что чуть ли не все соревнования мирные из военных единоборств суть происхождение имеют и никто даже бы не стал ни бегать, ни прыгать, ни копья метать ежели этим копьем не мечтал бы поразить убегающего врага. То же самое относилось и к стрельбе из лука и ружья, и вообще выходило что богатырские игрища были тем же поединком вроде дуэли, только судьи следили чтобы смертоубийства не было. Граф Михайло, в котором после дуэлей и сопутствующего отпущения грехов разыгрывался мирный дух, вздохнул и стал слушать про пользительность вооруженного бега на лыжах далее.