Илья Пиковский - Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика
- Название:Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Илья Пиковский - Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика краткое содержание
Этот роман написан в Одессе, вышел в Одессе, читался и зачитывался в Одессе. Его публиковала главами "Вечерняя Одесса", над похождениями героя смеялись десятки тысяч читателей. Затем он вышел отдельной книгой и "могучим ураганом", как писали Ильф и Петров, был сметен с книжных полок.…
Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Тебе нужно разыскать связи в налоговой инспекции, — сказал он.
— Где? У меня нет таких знакомых.
— Позвони Димовичу.
— Димовичу? — Берлянчик сразу повеселел. — Гмм… Это мысль! Среди тех, с кем он сидел, или тех, кто его охранял, обязательно найдется человек, у которого есть связи в налоговой верхушке. Это непременно!
Димович охотно встретился с Берлянчиком.
— Я тебя познакомлю с Утюжней, — сказал он. — Но учти: это очень осторожный и серьезный человек. Я могу вас только познакомить, а дальше, как споетесь. Если он в тебя поверит, он все уладит; если в чем-то усомнится — откивается, отулыбается, и все придет к нулю. Так что все в твоих руках!
На встречу с налоговым чином господином Утюжней Берлянчик явился в сопровождении незаменимого Виталия Тимофеевича.
Надо сказать, что, как работник, Виталий Тимофеевич представлял сомнительную ценность. Его рабочий день проходил или в бесконечных перекурах, или в загородке из металлических прутьев, где он играл с компьютером в преферанс. Берлянчик держал его в «Виртуозах Хаджибея» только потому, что Виталий Тимофеевич пил водку вместо шефа на ответственных встречах и банкетах. Кроме того, на Виталия Тимофеевича возлагалась ответственность за внешние деловые связи. Это означало следующее: в тех случаях, когда Берлянчику был неприятен кто-либо из нужных чиновников или грубость и амбиции оного стесняли его свободолюбивую натуру, шеф посылал к нему Виталия Тимофеевича, и бывший директор комбината легко находил общий язык с такими же пропойцами, как он сам.
Правда, в последние дни отношения Берлянчика и его зама оказались под угрозой разрыва. Дело в том, что зять Виталия Тимофеевича работал заместителем Галины Крот и был замешан в ее махинациях. Узнав об этом, Берлянчик немедленно его уволил.
Естественно, что гнев и подозрения шефа упали и на самого Виталия Тимофеевича, и тот чуть было не разделил судьбу своего зятя.
Тут сказалась сентиментальность натуры Берлянчика. В душе он любил своего зама, прощая ему ничтожество, преферанс, пьянство и мелкие хитрости, потому что комичностью своей натуры Виталий Тимофеевич постоянно забавлял его, а это, как известно, прямая дорога к сердцу. У Берлянчика был глаз художника, и как все истинные художники он, прежде всего, отличал в людях типажи, а не их слабости и пороки.
На этот раз Берлянчик ограничился тем, что приказал убрать компьютер из загородки, а вместо него разложить детскую железную дорогу на столе. Утром, когда Виталий Тимофеевич открыл антресоль и направился к своему электронному партнеру, он вместо него увидал змеистую детскую игрушку и впал в такую депрессию, что до конца дня не проронил ни слова.
Встреча с господином Утюжней состоялась на летней площадке «Капитана Дрейка». Это было предложение Димовича. Петя не был бы самим собой, если бы из самой безкорыстной услуги не извлек бы пользу для своего ресторанного бизнеса.
Несмотря на свою тяжелую приземистую фамилию, Утюжня оказался весьма подвижным молодым человеком с крупным хрящеватым носом и круглыми немигающими глазами. Берлянчик легко узнал его по традиционному «дипломату» и той смеси неприметности и нахальства, которые отличают работников налоговых служб.
После того, как состоялось знакомство, все трое поднялись на летнюю площадку.
Был очень теплый, даже жаркий осенний день. На танцевальной площадке ресторана резвились дети и гонял на игрушечном джипе четырехлетний мальчонка. Гремел оркестр. Под навесом вдоль забора, за сервированными столами сидели принаряженные старички и старушки, — судя по всему, они отмечали какой-то юбилей. Постепенно прибывал еще народ.
К Берлянчику и его спутникам сразу устремилась метрдотель. У нее был смолисто-черный и отвесный, как утес, затылок и ярко-медные скобы над высоким лбом. На лице ее горела улыбка, неугасимая, как пламя вечного огня.
— Добрый вечер! Что желаете, господа?
— Деточка, — попросил Берлянчик. — Вы не могли бы нас усадить где-нибудь подальше от вашего кровельщика?
Ее улыбка, не меняя своих размеров, чуть потускнела:
— От какого кровельщика?
— От барабана. Мы хотим спокойно побеседовать. У вас найдется такой тихий райский уголок?
Тихий райский уголок нашелся. Это был белый столик в зеленых кустах под голубым шатром, у самой балюстрады, отделявшей верхний уровень ресторана от нижнего.
Когда все уселись за столом, Берлянчик попытался завязать беседу, но она не клеилась. Виталий Тимофеевич старательно таращил глаза, выказывая полную лояльность шефу, но молчал. Утюжня держался просто и легко, но это было очевидной маской. Берлянчик видел, что его молча изучают, и чувствовал себя как на экзамене.
Берлянчик не любил налоговиков. Он сознавал необходимость этих служб для государства, но те уродливые формы, который принял этот тайный орден хапуг и вымогателей, делали его мало привлекательным. Кроме того, Берлянчик не терпел зависимости. Поставленный ходом следствия по делу об убийстве Алкена и покушении на собственную жизнь на грань разорения и нищеты, он понимал, что полностью во власти этого человека, и чем это было очевидней, тем больше Додик его ненавидел.
Чтобы скрыть это, Берлянчик повесил любезную китайскую улыбку на лицо и лакейски обхаживал налогового чина.
— Анатолий Федорович, — елеел он, взяв у официантки меню. — Ну-с... С чего начнем? С водочки, наверное?
Утюжня аппетитно потянул ноздрями:
— Можно. А что у них за выбор?
— Все под любое настроение! «Стерлинг», «Смирнофф Красный», «Абсолют», «Перша Гильдия», «Текила четыре пистолета»…
— А это что за Чемберлен? — оживился Виталий Тимофеевич. Все, что не находило у него определения обычными словами, он почему-то называл именем бывшего английского премьер-министра.
Официантка мило улыбнулась и передернула плечами.
— Я не знаю. Это в баре.
— Наверное, что-то киллерское, — лебезил Берлянчик. — Смесь крови и любви. Заказывать?
— Мм... — колебался Утюжня. — Любопытная штуковина, но, наверное, дорогая.
— Прошу на цены не смотреть. Девушка, давайте!
— Сколько?
— Все четыре пистолета.
— Бутылку?
— Две.
Когда речь зашла о закусках и вторых блюдах, вкусы разделились: бывший директор комбината тяготел к традиционному ассортименту советских лет: буженина с хреном, язык под майонезом, салат «столичный», а на горячее — банальная свиная отбивная. Господин Утюжня обнаружил более изысканный вкус.
Спиртное и закуску принесли сразу.
Виталий Тимофеевич взял бутылку «Текилы четыре пистолета» и, деловито шмыгнув носом, посмотрел ее на свет, так, словно по цвету жидкости хотел определить ее вкусовые достоинства, а затем произнес одну из своих застольных заморочек:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: