Алексей Котов - Рыцари и сеньоры (сборник)

— И что же?.. — осторожно поинтересовался Сережка.

— Она — дорога из Тимаково.

Костер разгорался все ярче и гнал темноту в сторону лесополосы.

«Господи, главное чтобы Валя до загса не выздоровела! — вместе с искрами летела к небу улыбчивая молитва Сережки. — Главное, чтобы не выздоровела!..»

Сержант Мишка Иванов прибыл на дежурство в восемь утра. Недалеко от поста ГИБДД стояли изуродованные «Жигули».

— Авария? — спросил Мишка. — Погиб кто-нибудь?

— Водитель, — пояснил прапорщик Саенко. — Еще девушка была. Случайная пассажирка. Ее «скорая» увезла.

Рядом с разбитой машиной бегала собака похожая на лайку. Она то подходила ближе, то, нюхая землю, бежала куда-то, но снова возвращалась к машине.

— Хозяйку ищет, — пояснил Саенко. — Я видел, как собака за носилками бежала. Только собак в больницу не берут.

Мишка ближе к разбитой машине. Собака глухо зарычала.

— Теперь, наверное, пес тут так и останется, — сказал Саенко. — Ты про собаку на Волжской трассе слышал? Шесть лет хозяев ждала.

Мишка нагнулся и поднял втоптанный в грязь небольшой листок. Листок оказался фотографией. На Мишку взглянуло задорно улыбающееся девичье лицо. Саенко посапывая, смотрел через плечо товарища.

— Красивая, — сказал он. — Она это… Ну, та самая девушка.

Мишка аккуратно вытер грязь с фотографии и спрятал ее в карман.

Ночью ему приснилась девушка-принцесса. Она тянула к нему руки и что-то пыталась сказать через глухое, толстое стекло…

— Курю много, — пояснил Мишке худой врач в вестибюле больницы. — Нервы, наверное… Начальство ругается и говорит, что я подаю плохой пример больным. Приходится тут дымить… А ты, значит, опять пришел?

— Мне бы только адрес ее узнать! — выпалил Мишка.

— У этой девушки нет никого, — пожал плечами врач. — Детдомовская она. Только ты с собакой приходишь.

Пауза получилась долгой и тяжелой.

— Глупо! — сказал врач, рассматривая грустного пса. — Чудес не бывает. Есть только медицина. А с Ниной даже некому посидеть рядом. Просто посидеть, просто побыть, просто… Я не знаю. Черт!..

Врач скомкал окурок и швырнул его в урну.

Мишка чуть ожил.

«Значит, ее Нина зовут…» — подумал он и тут же решил, что настоящую принцессу должны звать именно так.

Врач достал из пачки еще одну сигарету.

— Меня Виктор Степаныч зовут, — сказал он. — Фамилия Семушкин. Я лечащий врач Нины, кандидат медицинских наук, а не волшебник.

Мишка кивнул. Виктор Степанович поморщился.

— Ладно, пошли!.. — сказал он.

— Куда? — удивился Мишка.

— Творить чудеса, сержант.

Не смотря на громкие протесты медсестры Леночки, пса тщательнейшим образом вымыли в ванне и укутали в белый халат.

— Вас обязательно уволят, когда узнают об этом безобразии! — бушевала Леночка. — Я сама обо всем расскажу!

— Ну и пусть, — весело улыбнулся Виктор Степанович.

— Больная в коме! — кричала Леночка. — Вы что, совсем сдурели?!

— Это наш последний шанс, — пояснил Виктор Степанович. — Например, когда я в детстве жил в деревне у бабушки, я часто просыпался по утрам от того, что наш Бобик лизал мою руку. А теперь отойди в сторону, Леночка, или я тебя стукну.

— Ни за что!..

Мишка опасливо косился на Леночку. Опыт подсказывал ему, что сержант почти всегда бывает строже майора.

Виктор Степанович легко справился с сопротивлением медсестры. Он даже поцеловал в щеку.

— Не честно!.. — крикнула вслед разгоряченная Леночка.

В реанимационной палате «для безнадежных» стояла только одна койка. Лицо Нины было строгим и белым как снег.

— Тише! — шепнул Виктор Степанович Мишке. — Как пса-то зовут?

Мишка пожал плечами. Пса чуть слышно заскулил и потянулся мордой к койке.

— Узнал хозяйку! — улыбнулся Виктор Степаныч.

Мишка рассматривал лицо Нины. Ему очень хотелось взять Спящую Принцессу за руку, но рядом был доктор Виктор Степанович. А Мишка был только проводником. Проводником чужой собаки…

Заведующая отделением профессор Курлянцева устроила доктору Семушкину настоящий скандал. Виктор Степанович молча написал заявление на расчет.

— У этой больной в самом деле больше никого нет? — тут же успокоившись, спросила Курлянцева.

— Как видите, есть, — сказал Виктор Степанович. — Только этот тип не собирается прятать свой хвост даже под белый халат.

Курлянцева коротко бросила:

— Хорошо, но под вашу ответственность!

Мишка взял отпуск за свой счет. Он приходил в больницу в шесть утра и покидал ее только по категоричному приказу строгой медсестры Леночки.

Больные назвали пса «академиком Собакевичем». Но Мишка по прежнему обзывал его Бобиком. Утром пес, всегда одетый в белый халат, сшитый ему Леночкой, обходил палаты вслед за профессором Курлянцевой. Позже Виктор Степанович не без удивления констатировал улучшение самочувствия даже у самых тяжелых больных. Веселый шум и смех сопровождали Бобика как королевская свита. «Академик» кушал все, что ему предлагали и толстел прямо на глазах. На его проводника Мишку почти никто не обращал внимания…

— Вчера мне бывшая жена звонила, — Виктор Степанович говорил глухо, не глядя в сторону Мишки. — Вспомнила о кое-каких своих вещах. Сегодня утром я оставил их у соседки… Никогда не женись, брат.

Мишка пытался кормить Бобика. Пес воротил морду от тарелки с простым супом и смотрел в сторону самой веселой третьей палаты.

— А я раньше о любви совсем не думал, — Виктор Степанович достал очередную сигарету. — Полгода назад пришел домой, а на столе записка: «Прости, я так больше не могу…» Как в бездарном романе.

— Виктор Степаныч, а Нине лучше, — сказал Мишка, удерживая пса за ошейник. — Леночка вчера мне сказала, что…

— Много знает твоя Леночка! — фыркнул врач.

— Много, — мимо прошла Леночка и одарила доктора презрительным взглядом. — Между прочим, курить можно только в вестибюле.

— Миш, пошли, покурим? — с заметной жалобной ноткой в голосе попросил доктор. — А то ходят тут всякие…

Стерильного Бобика пришлось оставить под присмотром Леночки.

— Курлянцева научный труд пишет, — улыбаясь, рассказывал доктор Семушкин. — Тема: «Эмоциональное воздействие на больных, находящихся в бессознательном состоянии». Мишка, у тебя попросту свистнули идею.

Мишка совсем не думал об «идее». Он смотрел на дождь и думал о Прекрасной Принцессе.

— Жизнь — как весы, Мишка. Какая-нибудь крошка может качнуть их в ту или другую сторону.

— Нужно Бобика Крошкой назвать, — улыбнулся Мишка.

— В этой «крошке» наверное, уже больше трех пудов. Жрет как слон. Вчера у больного Сиволапова стянул кусок ветчины.