Натаниэль Бенчли - Русские идут!

— Какая резолюция? — задали вопрос оратору. — По поводу чего?

— Откуда я знаю! Мало ли что нам придет в голову.

— Тихо! — вдруг заорал Джонс не своим голосом. — Заткнитесь, вы! — Он стоял с широко раскрытыми глазами, уставясь в гавань. Огибая мыс, по волнам скользил длинный черный корпус подводной лодки.

— Ох, — прошептал Джонс, — Боже всемогущий, что же это будет?

Капитан подлодки в бинокль наблюдал за портом, пытаясь обнаружить отряд Розанова. Море в гавани было спокойным и сверкало в солнечных лучах. Мачты рыболовных суденышек щетинились у причалов, но людей не было видно. В окуляры бинокля попадали лишь галдящие чайки, которые кружились над морем и ныряли в волны. Неожиданно раздался крик вахтенного с правого борта.

— Вот они! Вон там!

— Где? — заорал капитан. — Доложите вразумительно, черт возьми!

— По правому борту на пирсе с красным бензонасосом.

Капитан посмотрел в указанном направлении и увидел восемь человек в грубых хлопчатобумажных робах, окруженных группой гражданских. Он склонился над люком и скомандовал:

— Стоп машины.

Внимательно всмотревшись, он понял, что Розанов с отрядом, вне всякого сомнения, попали в плен. Он перевел взгляд на свой экипаж, выстроившийся вдоль палубы. Все люди были вооружены в основном штык-ножами, у одного-двух имелись пистолеты, а трое держали автоматы наперевес, но капитан знал, что у любого в обойме не больше дюжины патронов.

— Еще люди по правому борту, — доложил вахтенный. — Они бегут к гавани.

— Сейчас не до них, — отвечал капитан и скомандовал в люк: — Поворот десять градусов вправо.

Нос подлодки медленно повернулся к причалу.

— Я встану на мостике, — обратился капитан к морякам на палубе. — Всем стоять вдоль правого борта.

Подлодка скользнула в тихие воды гавани. Причал приближался, и уже можно было без бинокля разглядеть Розанова с отрядом. Моряки закричали и принялись размахивать руками.

— Отставить! — скомандовал капитан. — Боевая готовность номер один!

Моряки замерли, но было видно, что они взволнованы.

Капитан уверенно развернул подлодку и остановил ее в нескольких десятках метров от причала. Тут из группы людей, стоящих на берегу, отделился один и зашагал по пирсу. Он был худ, явно нервничал, но шел твердо, заложив большие пальцы рук в карманы, словно на воскресной прогулке.

— Что вам нужно? — крикнул он.

— У вас находятся члены моего экипажа, — отвечал капитан, — отпустите их.

— Не могу, — отозвался Джонс, — они арестованы.

— За что?

— Не знаю. — Джонс перевел дух и продолжал: — Их арестовала полиция штата, и я должен их стеречь, пока полиция не вернется.

— Я сказал, отпустите их. В случае отказа мы высадимся на берег и отобьем их силой.

Джонс оглядел людей у борта и двух зенитчиков у орудий, нацеленных прямо на него.

— Вам бы лучше поговорить с полицейским, он их арестовал, и я не могу отпустить их без его разрешения.

— Какой еще полицейский? — спросил капитан. — Пусть немедленно явится сюда, я приказываю.

— Ему никто не может приказывать, — не отступался Джонс. — Он придет, когда сочтет нужным. — Лицо Джонса хранило спокойствие, но голос был явно напряжен.

Капитан оглянулся на зенитчика.

— Ладно. К стрельбе одиночным — готовсь! Целься в воду прямо перед ним. Пусть пороху понюхает.

Зенитчик кивнул и тщательно навел орудие. Мелькнула вспышка, раздался грохот. Джонс упал ничком, перед ним взвился фонтан воды. Минуту он лежал, не шевелясь, оглушенный взрывом, потом потряс головой и медленно встал.

— Теперь, — заявил капитан, — вы вернете моих людей?

— Извините, но вам придется говорить громче, — отвечал Джонс. — После вашей стрельбы я ничего не слышу.

— Верните моих людей, — проревел капитан.

— Я уже объяснял, что не имею права, — возразил Джонс.

Капитан снова подал знак зенитчику.

— Ну что ж… На этот раз целься…

— Минутку! — вскрикнул Джонс. — Подождите минутку — не стреляйте!

— Отставить, — скомандовал капитан и повернулся к Джонсу. — Ну говорите, только быстро.

— Что вы как с цепи сорвались? Неужели нельзя подождать две-три минуты?

— Если мне не вернут моих людей, мы разнесем ваш городишко до основания.

— Ладно, выбора у меня нет, — промолвил Джонс и велел парням, охранявшим русских, отпустить их.

Стражи опустили оружие. С радостными криками отряд бросился вниз по пирсу. Капитан подвел лодку ближе, и они прыжком преодолели узкую полоску воды. На борту товарищи нетерпеливо протягивали им руки, желая помочь.

— Где еще один? — недовольно обратился капитан к Розанову. — Здесь всего восемь человек.

— Нет Золтина. Его взяли в плен.

— У вас остался еще один, — крикнул капитан Джонсу. — Доставить его немедленно!

Он видел, что в гавань стекается все больше и больше людей, и очень хотел отплыть с острова как можно быстрее.

— Я не могу его доставить, — отвечал Джонс. — Ваши люди видели, что полицейские забрали его в наручниках.

— Мне надоели байки о ваших полицейских. Доставьте члена моего экипажа, не то мы пойдем за ним сами. А когда мы высадимся на берег, я снимаю с себя всякую ответственность.

— Ладно, ладно, — сказал Джонс. — Вы только не горячитесь.

— Мое терпение лопнуло. Или мой матрос будет здесь через три минуты, или мы пойдем за ним сами.

Джонс направился обратно к своим.

— Пойду в участок, а вы обойдите всех, у кого есть оружие. Собирайтесь в «Пальмовой роще», и чем быстрей, тем лучше.

Команда Джонса рассыпалась в разные стороны, а зевакам Джонс предложил:

— Вам бы тоже лучше уйти отсюда. Расходитесь по домам и сидите там. Если у кого есть ружья, берите их и идите в «Пальмовую рощу». — И он пустился бегом в участок.

Розанов поднялся на капитанский мостик. Командир встретил его холодно.

— Что с вами случилось?

— Нечто неописуемое, даже трудно вообразить. Если рассказывать все, дня не хватит.

— Вы были вооружены. Как же вас арестовали?

— Катер, который мы захватили, взорвался. Пришлось вплавь добираться до берега, а Малявин утопил автомат.

Капитан посмотрел на пустую кобуру Розанова.

— Вы позволили себя обезоружить. А Лысенко?

— Этот Лысенко… — начал было Розанов, но тут у трапа появился Лысенко собственной персоной. Он ступил на мостик и отдал честь капитану.

— Товарищ капитан, я должен поставить вас в известность, что операция была проведена из рук вон плохо, несмотря на то что я неоднократно выражал свой протест. Капитан-лейтенант Розанов нанес мне публичное оскорбление за то, что я пытался выполнить свой долг. Я прошу о переводе меня на другой корабль.

— Ну-ну, Лысенко, вы сгущаете краски, все не так плохо, — ответил капитан и спросил Розанова: — Что вы скажете?