Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Но вот день пошёл на убыль, и подлетели к крайней по плану заставе.

Вертолёт аккуратно уселся на образцово подготовленную вертолётную площадку.

Площадка была обкошена, весело развевалась полосатая колбаса, на которую старшина не пожалел новую простынь и энное количество чёрной краски, габаритные треугольники взлётной площадки были свежепобелены и любовно подняты на чурочки. А вокруг буйно цвело приморское лето, палило солнце и ничто не предвещало грозы…

И вот смолк гул двигателей, а стоявшие поодаль начальник заставы с замами и старшиной, подкинув копыта к черепам, лёгкой рысцой выдвинулись к машине встречать высокого гостя со свитой…

Отодвинулась дверь и бортач выкинул стремянку.

И вдруг…

Проследившие за косым направлением стремянки начальник заставы, зам, замбой и старшина нервно задрожали.

Прямо под стремянкой исходил миазмами свеженький (перепуганному начальнику заставы показалось, что он ещё дымится), здоровенный коровий блин!

Из вертолёте показалась генеральский зад и начал дрыгать ногой, обутой в великолепно начищенную коричневую туфлю чехословацкого производства, пытаясь нащупать, куда ступить…

Элита заставы усиленно гипнотизировала туфлю, и в воздухе почти материализовался страстный крик: «Только не туда!!!»

Но все было тщетно.

Никто из почтенной четвёрки даром гипноза, к сожалению, не обладал, и зад направил туфлю именно «туда»…

Сначала послышался нежный звук утаптываемого кизяка, затем в него ступила другая нога, потом раздалось чавканье выдираемых из коровьего экскремента туфель, недоуменное бормотание и…

Да, да, именно!

Именно в тот миг мир разверзся…

Нет, это была не гроза. Это были не громы и молнии… Гибель Атлантиды и Всемирный потоп были жалкой китайской подделкой по сравнению с этим извержением матов и похабных сравнений, обрушенных на встречающих. А встречающие остолбенело и взяв под козырёк, впитывали в себя… впитывали…

Неожиданно командующий, прекратив орать, воззрился на старенького старшину, на один миг задумался, как бы что-то вспоминая, и… не менее виртуозно заорал на командира воздушного судна.

Самым нежным было: «…И эти козлы ещё смеют утверждать, что им сверху видно всё, ты так и знай??? Хрен вам что видно, товарищ майор!!! Хрен, хрен, хрен!!!»

Разгон завершился богохульным для вертолётчиков осквернением летательного аппарата. Проклиная дураков-лётчиков, командующий, оттолкнул сунувшегося было к нему с платочком начальника политотдела отряда, и с остервенением обшкрябал темно-зелёную кашу о пневматик и полуось стойки левого шасси.

Сами понимаете, что ни о каком посещении заставы с нежным названием «Ласточка» уже не могло быть и речи, ибо такой грязный генерал вряд ли внушил бы уважение любимому личному составу. Командующий это прекрасно знал, поэтому рявкнул: «В машину!», затем демонстративно обтёр остатки коровьего дерьма о стремянку, и исчез во чреве «восьмёрки» с белой полосой на фюзеляже под хвостовой балкой…

Засвистел, набирая обороты, несущий винт. «Примус» оторвался от земли, и высоко задрав хвост и опустив остекление кабины, начал свой бег от гостеприимной заставы.

Буквально перед отрывом командир отодвинул задвижку, и, высунув руку наружу, погрозил кулаком все ещё отдающим честь вертолёту заставским…

И наступила тишина…

– Му-у… Му-у… – из кустов, утробно вздыхая, медленно вышла корова Ласточка, названная бойцами по имени заставы.

Бойцы любили её. Славилась она добрым и кротким нравом, при этом щедро доилась. За ней игриво бежал лобастый телёнок…

– Сволочь ты, Ласточка! Сволочь ты нестроевая! – чуть не плача, заорал НЗ и двинул корову кулаком в брюхо. – Вся моя карьера насмарку…

– Оставь её, Иваныч. Скотина-то тут причём? Ей не прикажешь, где гадить надо. Сами мы виноваты. Если что, валите все на меня. Скажете, что старшина, старый дурак, забыл корову в коровник загнать, и вся недолга. Моя карьера – вот она, на этой заставе. Мне терять нечего. Тридцать пять лет я на ней. А с Бурченко… Не бойтесь мужики, он мужик нормальный. Он ведь у меня сержантом был на «Ласточке», отсюда и в Бабушкино ушёл и офицером стал. Не такой он уж и поганый мужик. Обидно ему, конечно же. На родной заставе и в кизяк… Да и узнал он меня. Я же видел…

– А что же ты сразу не сказал, что знаешь его?

– Да я, мужики, сомневался. Он, не он.… Только по матам и по стати и узнал… Он и сержантом любил поматериться. Его замполит, Коля Бурлевич, даже на губу хотел в отряд везти за сквернословие. Зато, какой сержант был… Ладно, все утрясётся, не переживайте, мужики. Пошли, моя хорошая…

Ухватив Ласточку за обломанный рог, старшина устало повёл её к заставе. За мамкой посеменил и телёнок.… И как телки за мамкой, пошли за старшиной сопливые старшие лейтенанты…

Прошёл день. Прошёл вечер. И пришла ночь.

Уже НЗ поставил очередной приказ на охрану границы и протопал к системным воротам наряд. И только в коровнике печально вздыхала Ласточка, да старшина что-то ласково говорил ей, посыпая песком ласточкин загон…

Неожиданно у дежурного связиста замяукала и осветилась «Азбука»

– «Вираж»…

– Слушаю, «Вираж».

– Оперативный дежурный «Вкладчика» подполковник Масальский. Начальника заставы.

– Есть, соединяю.

– Слушаю, старший лейтенант Зиньковский (сонно)…

– Оперативный дежурный «Вкладчика» подполковник Масальский. Значит так, старшой, уазик у тебя на ходу?

– Так точно…

– Сейчас посадишь старшим своего замбоя, загрузишь старшину и до железки. Они должны успеть на «Океан», или в крайнем случае, на «Россию». Старшину твоего командующий к себе вызывает. Трахать, наверное, за говно коровье. Весь отряд со смеху падает… Ну, вы и идиоты… Задача понятна?

– Так точно.

– Выполняй.

Бросив трубку рядом с коричнево-эбонитовым корпусом телефона, НЗ пробормотал: «Сам ты идиот…», и пошёл выполнять приказание.

– Тимофеич, чего ты не спишь? Впрочем… и не поспишь уже… Ком тебя к себе вызывает… В отряд… Позвонили сейчас только… Одэ говорит, что трахать…Собирайся, Тимофеич, я уже Сашку поднял, он старшим едет с тобой до «железки». Ты это… Тимофеич, не выгораживай там нас, я сам виноват, не проконтролировал, да и пошли они все к такой-то матери, генералы эти…

Старшина, улыбнувшись начальнику, пожал ему руку и молча пошёл мыться и переодеваться в давно не надёванный китель с ядовито-блестяще-зелёными погонами и в «брюки-в-сапоги»…

За командирским столом сидел командующий.

Сбоку от стола, в кресле, развалился начальник политотдела округа.

Командир и НачПО [184] НачПО – начальник политотдела. отряда скромно сидели на краешках стульев и подобострастно глядели, как командующий и ЧВС [185] ЧВС – член Военного совета. пьют чай с вульгарными баранками.