Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Обними его, и весь дурдом с начала повторится. Ладно, потом, потом.

– А это кто ко мне пришёёл? Давай-ка, братец, в хоровод, а потом и поболтаем.

Потом были песни, были загадки, дети рассказывали стишки про ёлку и Новый год. На фразе «борода-то борода, а на шапке-то звезда, на носу царапина, а глаза-то папины» у Лёни защипало глаза, он решил, что это от неподвижности и станцевал с малышами танец утят, которым прекрасно на свете жить. После выступлений малыши облепили солдат как муравьишки, расспрашивали обо всём на свете, рассказывали обо всём на свете, трепали и теребили, как могли…

Больше всех досталось выпускнику железнодорожного техникума, отличнику боевой и политической подготовки, специалисту первого класса, спортсмену разряднику, воину-спортсмену, отличнику Ленинского зачёта. Он раздарил детишкам весь иконостас с парадного кителя и даже комсомольский значок Фомина (ничё, Леха, я тебе с закруткой достану).

Веселье закончилось. Гости, выслушав слова благодарности и умывшись, отправились восвояси. Ехали молча, только изредка вздыхали и тихо матерились, да ещё Шаймарданов сказал, что будет из Фомина себе смену готовить, потому что Фомин нормальный такой и не подведёт.

Равиль Шаймарданов уволился старшиной, в комсомольской партии. Вернувшись в Уфу, устроился в милицию. Алексей Фомин стал замкомвзвода после ухода Равиля.

С тех пор пришлось отвечать на множество вопросов. Отделились ли ТВЭЛы от «Космоса-1900»? Как назвать дочку? Как прокормить семью без зарплаты? Как уволиться по ОШМ? [20] ОШМ – организационно-штатные мероприятия. Увольнение по ОШМ позволяло получать пенсию без выслуги установленного срока. Какой камень выбрать для надгробия на могилу родителей?

Но на всю жизнь в память врезан вопрос сопливого, косоглазого мальчишки

Утро на коммутаторе выдалось какое-то бешеное. Почти сразу после развода всем приспичило куда-то звонить. Причём, по таким позывным, что у меня ум за разум заходил при попытках вспомнить схему связи.

Неожиданно всё прекратилось. Не веря своему счастью, я достал «Астру», закурил и налил в банку воды из канистры для кофе. Курить на коммутаторе вообще-то было запрещено, но при высокой нагрузке на телефониста на это дело закрывали глаза.

Солдатским чутьём уловив какое-то шебуршание за дверью, я повернулся. Дверь медленно отворилась, и в комнату вошло нечто… Передо мной стоял незнакомый солдат. Ростом 185, примерно 44 размера в плечах, наверное, 42 в талии и одетый, конечно же, размера на четыре больше. Кроме этого, при движении он выворачивался так, что казалось, будто он просто переламывается. А если посмотреть на него сбоку, то по всему выходило, что солдат какой-то двумерный. У него были высота и ширина, но отсутствовала толщина.

– Бляяяяя… – только и смог я выговорить.

Следом за ним зашёл начальник штаба.

– Так. Это ваш новый боец. Переведён в наш батальон. Зови «замка» [21] «Замок» (жарг.) – зам. командира взвода. или Палыча. Пусть оформляют, как полагается. Кстати, где Палыч?

– Недавно вышел. На территории где-то.

– Знаю я, как он на территории. Или спирт в санчасти пьёт, или за грибами пошёл.

– Не, товарищ капитан. Он до 18.00 ни-ни…

– Ну ладно. Я пошёл.

***

Палыч – это наш командир взвода. Уже, можно сказать, дембель. На пенсию ему через года полтора. Отличный специалист, максимум чего достиг – звания старшего лейтенанта. Просто когда ему в очередной раз присваивали капитана, он это дело отмечал с таким размахом, что через пару дней его снова делали старлеем. А капитана ему пытались дать раз 5-6.

***

– Олег, – протянул мне тонкую и длинную руку новичок и уставился на меня огромными, грустными глазами. Не надо было смотреть в его личное дело, чтобы определить его национальность. Передо мной стоял чистокровный еврей.

– Костя, – ответил я. В этот момент снова заверещал коммутатор.

– Включи кипятильник. Чай, кофе, сахар в шкафу. Перекусить там тоже есть.

И я сразу же забыл о нем.

***

На следующий день мы думали, куда пристроить Олежку. Как-то сразу получилось так, что все стали звать его таким уменьшительным именем.

Дел у нашего взвода было невпроворот. Поэтому первое, на что решили его направить, была линия. Аккурат мне и была предложена «почётная» обязанность научить Олежку лазить по столбам. Благо, неподалёку от части здорово провис наш кабель.

Взяв когти, телефон и нехитрый инструмент, мы вдвоём вышли за ворота. Добравшись до нужного столба, я стал показывать Олежке, как надевать когти. Затем, подойдя к столбу, показал, как на него надо залезать. Сначала как обычно, когда создаётся впечатление, будто идёт себе человек по горизонтали, а потом вдруг начинает идти по вертикали. А затем медленно, чтобы показать, как и чем цепляться. Олежка вроде все понял.

Понять не значит сделать. Обхватив столб, Олежка поставил на него одну ногу, затем вторую. Чуть не упав, перехватился руками и подтянул ноги. Далее чуть подумал и снова переставил ноги выше. И ещё раз. Но руками не перехватывался. Он застыл на высоте примерно метра в причудливой позе: руки держат столб, ноги почти прижаты к рукам, тощая задница свисает вниз. В такой позе обалдевшего лемура он провисел несколько секунд, затем посмотрел на меня глазами, в которых отражалась вековая скорбь всего еврейского народа, и обречённо рухнул вниз. Ему элементарно не хватило сил подтянуться.

Таким образом, мы перепробовали на Олежке все направления деятельности нашего взвода. Единственное, что он мог отлично делать, это дежурить на коммутаторе. Но при его дежурстве из-за его манеры разговаривать ничего не могли делать офицеры штаба. А после одного случая ему вообще запретили садиться за пульт на срок дольше получаса и только на подмену.

А дело было так. Звонок командира части. За коммутатором Олежка.

– Соедини меня с командиром четвертой роты.

– А таки нет его на месте. Вышел куда-то.

– Найди его.

– Не, товарищ майор, дел много. Давайте я вам замполита дам?

Опешивший от такой наглости комбат, не нашёл ничего другого, как спросить:

– А зачем мне замполит???

– А зачем вам командир четвертой роты? – не менее резонно заметил Олежка.

ТА-57– хороший телефон. Он отлично выдержал бросок в сейф. А комбат с тех пор начал скрежетать зубами, услышав жмеринский акцент.

***

Как ни странно, Олежка сам себе нашёл дело. За нашим взводом числилась уборка территории. Как-то мы разбежались по делам ещё с развода, и Олежка остался один убираться на территории. К вечеру приштабную территорию было не узнать. Олежке самому это дело так понравилось, что на следующий день трава была аккуратно пострижена, ещё через день пострижены кусты, потом побелен бордюр. За такую красоту комбат простил Олежке его национальные особенности и даже стал втихаря снабжать того сигаретами.