Артур Гафуров - Учитель Истории

— Умничка, — похвалила меня Валерия Степановна, таким тоном, что я тут же заткнулся. — За знание славянских праздников ставлю тебе пятерку. Теперь, если ты не против, я продолжу о громобоях, тебе это знать будет не лишним. Ты же не против? Отлично. Как тебе быть против, когда ты сам спросил.

— Да, да, я внимательно слушаю, — часто закивал я, словно китайский болванчик, и вправду весь обратившись в слух. — В чем их суть?

Библиотекарша хрипловато хмыкнула и продолжила:

— Лидеры громобоев сплачивают вокруг себя молодежь призывами о возрождении славянского духа. Об очищении русской земли от иноземного ига. О следовании заветам предков… Фашисты, одним словом. А проще говоря, малолетние бандиты. К себе они берут только ребят славянской внешности и со славянскими фамилиями. Живет у меня по соседству паренек, так он на вид вылитый русский: высокий, светловолосый, голубоглазый. А фамилия татарская, и сам татарин. Его не взяли, хоть он и просился.

— А чем эти ваши славянисты занимаются?

— Я те дам славянисты! — разозлилась бабушка. — Еще раз так их назовешь — вообще с тобой разговаривать больше не буду!

— Простите, — тут же поправился я. — Громобои эти чем занимаются?

— А кто чем. Пьянствуют в основном да по кустам валяются. Или разбойничают потихоньку: то прохожего оберут, то машину угонят и разберут на запчасти в ближайшем гараже. Иногда просто номера воруют и возвращают за вознаграждение. Но порой, когда вожак требует, что-нибудь серьезное отчебучат. Прошлой осенью вон устроили набег на армянскую свадьбу — побоище было, мама не горюй. Даже полиция приезжала. А года три назад у них вообще война с пришлыми была.

— С пришлыми?

— Да, с ордой. Это наша вторая банда, из приезжих. Она поменьше, но куда как более организованная. И телефоны у второклашек не отымают… Старший их, Аяс Ганеев — хороший был мальчик, к нам в библиотеку часто заходил — в пику славянам берет к себе только нерусских. Так вот, три года назад они чуть не стенка на стенку драться выходили. Порой и до поножовщины доходило, до смерти даже… Но сейчас у них, вроде как, перемирие. Не мир, но и не война. Сторонятся друг друга. Громобои при желании раздавили бы этих пришлых, как муж — впятеро больше их! — но потерь боятся. Трусы.

— Как же власти подобное допускают? — не мог взять я в толк.

— Ой, голубчик, ты как с луны свалился, — бабушка захихикала. — Их же эти самые власти и прикрывают. Милиция сквозь пальцы смотрит. Выгодно им это, а почему, не спрашивай — не знаю.

— А в школе… В школе они есть, эти громобои?

— И громобои, и пришлые. Все со школьной скамьи и начинается. Кто у них сейчас главный, мне не ведомо, но большинство из них — именно школьники. Самый опасный возраст: буйные, неуправляемые. И еще в колледже нашем тоже много их. Потом, когда постарше становятся, отходят от дел, начинаются другие заботы: заработок, семья… Кроме тех, кто у них главные. Эти — прожженные, по-другому жить не умеют.

— Понятно, — от новой информации я немного прибалдел, но не настолько, чтобы забыть об интересовавшем меня вопросе. — Вы сказали, что сокровища Юрьевских были украдены громобоями. Зачем они им? Продать?

— Нет, не продать. Как я слышала, они считают, что все исконное, младовское, должно оставаться в Младове. Год назад они чуть ли не с дубинами разогнали строителей, которые собирались снести дом XIX века. У них такая, вроде как, реклама — не отдадим родной край на разграбление. Это многим нравится. А вот того, что их покровители, что по кабинетам в кожаных креслах сидят, грабят этот край уже лет двадцать как, обычные люди предпочитают не замечать… (Я мысленно восхитился бабушкой: какой же трезвый ум!). Ты ведь слыхал, что умыкнули не все сокровища, а только два предмета: саблю и ожерелье? Так вот сабля принадлежала князю Андрею Младовскому, а ожерелье — Евдокии Романовне Одоевской. Это невестка князя Андрея, жена его сына Владимира и…

— Тоже Младовская княгиня?

— Верно, верно. Остальные предметы к истории города отношения не имеют, они им и не интересны.

— То есть как это не имеют? — не согласился я. — Они же находились в коллекции Юрьевских, а эта фамилия жила на Младовской земле!

— Не совсем. Юрьево стало частью Младовского района только в 1935 году, когда была образована Калининская область. До этого Юрьево находилось на Зубцовской земле. А во времена Младовского княжества такого населенного пункта и вовсе не было.

— Ааа… — понял я. — То есть, они как бы патриоты в границах своего уезда?

— Они бандиты, — отрезала Валерия Степановна. — Не более того. Вот мой дом. Спасибо, что помог, голубчик. Завтра придешь книжки свои умные читать?

— Приду, — пообещал я.

— Вот хорошо! А то ведь за весь день порой зайдет человека два-три, не больше. Кому нужны теперь библиотеки… Кому нужны мы…

— Нужны! — горячо уверил ее я.

— Ну, хорошо, хорошо, не кричи только, — усмехнулась она. — Ступай уже.

Распрощавшись с Валерией Степановной, я двинул в сторону общежития, однако не прошел и двадцати шагов, как понял, что заблудился. Увлеченный беседой человек, как правило, не следит за дорогой, что может привести к неприятным последствиям… Особенно если дорога незнакомая. Как назло, в голову стали лезть разные мысли об уличной преступности, которая, судя по рассказу библиотекарши, здесь цветет буйным цветом. Еще и холод стал пробирать сквозь одежду: видимо, обещанный мороз уже заявился в город. Ну да, вон уже придорожные лужицы льдом затягивает. А я тут, как дурак, шатаюсь по пустым переулкам, рискуя напороться на каких-нибудь «громобоев». Которые любят отнимать мобильники у заплутавших пешеходов. Во славу великой Руси.

Интересно, почему Валерия Степановна так разозлилась, когда я назвал обсуждаемую компашку славянистами? Для нее это слово значит что-то важное? Или просто близко по духу? Мысли вдруг потекли по странному руслу. Быть может, в среде образованных пожилых людей так же силен фанатизм, как и у молодежи? Только если подростки тащатся кто по английскому футболу, а кто по всякой монгольской попсе, то эти живут своими кумирами — из другого времени. Вешают на стены плакаты с Достоевским или Буниным (я представил себе такой над кроватью Валерии Степановны и громко рассмеялся, чем невольно спугнул женщину, у которой как раз собирался спросить дорогу), а на их дни рождения покупают торты со свечами. И спорят насчет актуальности идей западников и славянофилов. Или устраивают словесные баталии на тему, что лучше: проза Пушкина или поэзия Кэрролла? Если так, то такой фанатизм мне больше по душе: по крайней мере, тут в ходу бренды и тренды, проверенные временем. А вот назовите мне хотя бы одного футболиста, что играл хотя бы полвека назад, и о котором до сих пор помнят люди, далекие от «темы»? Я, как ни напрягал память, никого кроме Бобби Чарльтона вспомнить не смог. Да и то, он, кажется, до сих пор жив, хоть и выходил на поле еще в шестидесятые. Блин, что вообще за бредовые мысли, откуда они взялись?