Марсель Салимов - Миссия той пассии

Сергей МИХАЛКОВ.

Москва, 2009

Лишь те остаются в наше непростое время оптимистами, кто вносит свою лепту в победу добра над злом. В этом разгадка упрямого неуныния Марселя Салимова. По человеческому характеру – он родственник Сергея Михалкова. Сатирик, вечно находящийся в соприкосновении со злом, он вооружён не только иронией и смехом (хотя и иронии в её созидательном свойстве, и юмора – у него в избытке!), а ещё и уверенностью в своей правоте.

А эта уверенность его – от преданности своим башкирским нравственным традициям и своим историческим корням, от осознания своей принадлежности к нашей великой и многонациональной российской цивилизации.

Валерий ГАНИЧЕВ.

Москва, 2015

В редакции мне поручили пропесочить как следует этих самых любителей всё делать сикись-накись, то бишь бракоделов.

Признаться, воспринял это задание без особенной радости. Ну сколько ж можно про них писать? Сколько ни разоблачай, они не исправятся. Сунься на любое предприятие – и найдёшь такого типа, который привык всё делать как-нибудь и кое-как. Да соваться неохота. Тоска на душе, надоело всё. Сколько их ни критикуй, с них как с гуся вода. Главное, посоветоваться не с кем. Как бы так развернуть тему, чтобы подействовало?…

Стол у меня, как всегда, бумагами завален. Вдруг задремал что ли на минутку, но гляжу: из бумаг какой-то субъект вынырнул, весь какой-то кривой, скрюченный, но взгляд при этом, заметьте, испытывающий, изучающий. И даже с ехидцей.

– Ты кто такой? – спрашиваю ошарашенно.

– Тискаребай, – представился он. – В переводе с башкирского – человек, привыкший всё делать криво-косо, по-русски – сикись-накись.

– Так… – стараюсь сообразить, во сне это или наяву. – И что же?

– Я вижу, вас одолевают творческие муки, – продолжал он, не обращая внимания на моё смущение. – Могу предложить свои услуги. Я как раз главный специалист по всякого рода недоделкам, искажениям, припискам, волоките, разгильдяйству.

– М-м-м… Однако…

– Не «МММ» и не «однако». Пройдёмте по всем нашим стройкам, недостройкам, перестройкам. Я разверну перед вами панораму.

Так началось наше необычное путешествие по «развёрнутой панораме». Не ожидал, признаться, тогда, сколь длительным и поучительным оно окажется. Впрочем, об этом судить читателю. Мне осталось лишь добросовестно изложить приключения этого самого Тискаребая, который обладает удивительной способностью всё делать сикись-накись.

Обыкновенное строительное управление. Каких тысячи на просторах России. Моему необычному спутнику пришла в голову идея устроиться сюда на работу.

– А что ты умеешь делать? – строго спросил его главный инженер управления.

– Могу кирпич, положенный вдоль, уложить поперёк.

– Серьёзно?! – Главный даже привстал со стула. – Нам нужны специалисты высокой квалификации.

– У меня высочайшая, – с достоинством возразил Тискаребай.

– Вижу. Начинайте незамедлительно. Мы как раз готовим объект…

Тискаребай начал было засучивать обе штанины, чтобы в случае чего дать дёру, как вдруг откуда ни возьмись – мастер.

– Ты что делаешь? – удивился мастер. – В нашей передовой организации положено засучивать рукава. Чтобы приложить максимум усилий для трудового подвига. Но прежде всего ознакомьтесь со спецификой нашего нелёгкого производства.

Начали мы знакомиться. Со спецификой.

Высотный дом. Последний этаж теряется в облаках. Второй недостроен. Первый отсутствует.

– Забыли, видимо, в спешке, – смутился на мгновение мастер. – По проекту вроде бы первый предусмотрен. Сейчас посмотрим.

Начал он рыться в бумагах, отыскивая проект первого этажа. Бумаг было очень много. Их хватило бы, чтобы сложить из них вместо кирпичей весь первый этаж. Иные даже с подписью и печатями. Или строжайшее предписание. Или немедленное уведомление. Самая удивительная бумага – акт о приёмке дома в эксплуатацию. Да ещё с оценкой «отлично».

Этой красивой и со вкусом оформленной бумагой мастер прикрывался от нападок разъярённых жильцов, которые, завидев его, высыпали из всех этажей и подъездов:

– Когда будете настилать полы?

– Почему не открывается дверь, а если откроешь, не закрывается?

– Заработает когда-нибудь лифт?

Потом – про газ, про воду, про отопление…

Мы с Тискаребаем едва успели в сторону отскочить, уступая дорогу мастеру, бегством спасающемуся от гнева жильцов. Особенно от тех, кто успел вселиться на первый этаж, не подозревая о том, что он отсутствует.

Жильцы второго этажа тоже были недовольны. Никак не могли сообразить, на чём держится их этаж, если нет первого. Не грозит ли это увеличением квартплаты или дополнительным налогом за приватизацию их жилплощади.

В управлении между тем согласовывали проектную документацию. Наиболее отчаянные предлагали даже достроить первый этаж. Хотя бы в виде исключения. Что, впрочем, не особенно удивило меня. Знал истории и похлеще – как сдавали в эксплуатацию дом вообще без всяких этажей. Или без крыши. Без фундамента – само собой.

Однако Тискаребай, не ввязываясь в этот скандал с первым этажом, увлёк меня дальше – в неизведанное и удивительное, называемое нашей действительностью. По дороге объяснив мне, что надо было начинать именно со строительства, ведь мы всё время что-то строим: то коммунизм, то капитализм… Словом, эдакое эпохальное, глобальное. А великим строителям, естественно, нет дела до такой бытовой мелочи, как жилой дом без первого этажа.

Начальник цеха Эштермеев сидел у себя, как вдруг в кабинет вошёл какой-то человек, весь кривой-косой, скрюченный, и, ничуть не стесняясь своего крайне неприглядного внешнего вида, прошёл к столу, сел, развалясь.

– Вы кто такой? – удивился начальник.

– Я? – почему-то переспросил таинственный незнакомец. – Тискаре…

– … бай! Ну, как же, весьма наслышан. Рад познакомиться. Проходите, садитесь.

– Да я уже. И прошёл, и сел.

– Гм… – промычал начальник. – Конечно, большая честь. Для цеха. Вы к нам на экскурсию? Хорошо. Мы как раз приготовили для вас сюрприз.

И начальник цеха с ловкостью фокусника выудил откуда-то из-под стола красиво упакованную коробку.

– Догадайтесь, что это?

– Судя по надписи на коробке, гардины для штор.

– Именно, гардины-сюрприз.

Тискаребай распечатал коробку.

– Видите, хромированная поверхность.