Марсель Салимов - Миссия той пассии

– Конечно, конечно, – невольно попятился при виде кулака Тискаребай. – Может быть, пойдём навстречу товарищу, который, так сказать, разбавленным… недоливал… обсчитывал…

– Подумаешь, недоливал, обсчитывал! – презрительно скривился респектабельного вида господин из правительственной ложи. – А я, может, депутат, а это почти что народный избранник. Я и не только я, вообще, наши коллеги, сделали всё от них зависящее, чтобы народ обнищал, а спекулянты и барыги обогатились. Можно сказать, приложили все усилия, ночей недосыпали для достижения поставленной цели, чтобы оправдать высокое доверие, а народ всё равно за меня голосует. Давай, мол, депутатствуй дальше. Ну, раз народ просит, отказаться не могу. Чувство долга не позволяет. Отказываться от привилегий. Могу вообще всех обездолить. Если только захочу.

Тут все невольно примолкли. С трепетным почтением оглядывая упитанную фигуру народного избранника. Ну, что значат по сравнению с ним другие? Врач, который кого-то там недолечил, учитель – недоучил, строитель – недостроил.

Но так, чтобы сразу весь народ прищучить до состояния невменяемости – это, действительно, только народный избранник сумеет.

– Так, может быть, ему в первую очередь? Знак ква… ква…

– … чества, – услужливо подсказал чей-то надтреснутый голосок из-за кулис.

И собрание единодушно проголосовало: присудить первое место и Знак квачества депутату. Народному избраннику – избранному, впрочем, по партийному списку.

Все знают, что закадычный друг наш Тискаребай – самый правдивый в мире человек. Правдивее уже не бывает. Можно сказать, по правдивости он на первом месте. На втором, естественно, барон Мюнхаузен, на третьем – Тартарен из Тараскона. Ну и, само собой разумеется, Ходжа Насреддин, Алдар-кусе и… депутаты разные.

Окончательно мы убедились в этом, когда министр получил письмо, точнее, отчёт, ещё точнее, рапорт. От начальника строительного управления Купершина. Не рапорт, а, можно сказать, загляденье. Глаз радуется. Душа отдыхает. Ну как же, там чёрным по белому написано: «Животноводческий комплекс на 400 голов крупного рогатого скота сдан в эксплуатацию досрочно». И это в сложнейших климатических условиях. Невзирая на нехватку стройматериалов и неоплату труда. Преодолевая все трудности.

Да такое письмо, или отчёт, или рапорт для начальства дороже, чем любовное послание для юноши. «Передовик этот самый Купершин, работоспособный, – с удовольствием подумал министр. – Однако как он так круто взял быка за рога?»

Наверное, применил какой-нибудь сверхсекретный экономический рычаг? Или умудрился получить беспроцентный кредит в условиях повальной инфляции?

Всё это очень хорошо, даже отлично, однако кое-какие сомнения у министра всё-таки оставались. «Не может быть, – размышлял опытный руководитель, – чтобы такое грандиозное строительство обошлось без недоделок. Там, наверняка, что-нибудь не так. Крыша, например, или стена, или они, возможно, фундамент забыли заложить».

И послал он своего лучшего друга и самого правдивого человека на планете Тискаребая досконально разобраться с недоделками и сделать оргвыводы.

И поехал Тискаребай, чтобы сделать оргвыводы, по своей привычке, криво-косо, туда-сюда, направо-налево. Месяца через три добрался до загадочного объекта. Где очень скоро убедился, что необыкновенный комплекс не то что 400 голов крупного рогатого скота, а и одного ягнёнка приютить не в силах. Не какие-то там недоделки: стены криво-косо, или панели направо-налево – в том-то и дело, что недоделок никаких нет, ни малейших. Потому что само строительство ещё не началось. Даже фундамента нет. Даже место не определено, где строить.

Бросился Тискаребай Купершина искать, а того нигде нет, словно в воду канул. Просто начальник строительства обладал удивительным умением – мгновенно куда-то исчезать, как только кто-нибудь приезжает с проверкой. Так что его и наказать невозможно. Как накажешь человека, который находится непонятно где? Так что его никакое министерство, никакая прокуратура отыскать не могут.

«А зачем, собственно, я его ищу, – задумался Тискаребай, – ведь человек этот гений, как и я, ну, не совсем, конечно, как я, но тоже – большой мастер по своей части. Умеет на бумаге построить то, чего на самом деле не бывает. Стало быть, вышел на передовой рубеж модернизации. Применяя никому пока что не известный инновационный рычаг. Или, наоборот, перекрыл кое-какие экономические краны. Надо сообщить об этом министру».

Но так как Тискаребай – исключительно правдивый человек, то есть за всю свою жизнь ни полстолечки не солгал, то и сейчас написал одну лишь правду: «Никаких недоделок на комплексе не обнаружено. Ни малейших!» Что соответствовало истине.

Ну а про то, что сам комплекс отсутствует, Тискаребай попросту умолчал. Потому что соврать – это одно, а умолчать кое про что – совсем другое. Это уже не враньё. Это умолчание. Почти что молчание. А молчание, как мудро выразился наш народ, – золото.

Тискаребай – весьма уважаемый человек, хотя и делает всё по-своему, нестандартно, не так, как у нас принято по инструкциям и предписаниям, по постановлениям и указам. Почему такой человек уважаем – одна из неразрешимых загадок авторской фантазии. А впрочем, чему удивляться? Любимый герой русского фольклора Иванушка-дурачок тоже не метит в депутаты или губернаторы. Ведёт себя гораздо скромнее, однако каким-то непостижимым образом всех оставляет в дураках.

Вот и у нас тоже – строители, которые не метят в депутаты или в губернаторы, с превеликим энтузиазмом встретили известие о том, что Тискаребай переселяется в их район. Да и как не обрадоваться! Хорошо знают они повадки и привычки нашего героя – всё кривое испрямлять, всё прямое – искривлять, всё шершавое – сглаживать, всё гладкое – сшершав…

Словом, встреча была торжественной, с транспарантами, оркестром, речами, хлебом-солью, хотя хлеб был без соли, соль, естественно, без хлеба. Но главное: кумыс был настоящий – этот самый всем известный чудесный башкирский национальный напиток, разбавленный, однако, не менее чудесной русской водкой.

Мастер Мостаев расстелил перед дорогим гостем ковёр не ковёр, палас не палас, а что-то такое, кривое-косое, чтобы наш герой мог бы по нему кое-как, криво-косо пройти к призывно белеющим на горизонте новостройкам. Остальные громкими криками одобрения выразили свой неподдельный энтузиазм, когда кривое-косое туловище Тискаребая на кривых ножках двинулось по направлению к строящимся объектам.

– Выбирайте себе любую квартиру! – и мастер Мостаев делает рукой щедрый жест, как бы предлагая дорогому гостю в виде квартиры весь недостроенный городок.