Андрей Дубинский - Черная цитадель

Дома с зевающими окнами неслись мимо. Дорога стала пустой и битой, как тело нищего. Дорога сужалась, дома прятались в темные деревья.

– Вот здесь направо, пожалуйста. У первого подъезда.

Направо, пожалуйста… дочь стада, ты понятия не имеешь, насколько безразлично, где ты живешь.

– Здесь остановите, пожалуйста.

Машина мягко остановилась. Девушка, протянула таксисту мятую купюру:

– Двадцать сдачи, пожалуйста.

Таксист недоуменно повертел в руках бумажку, внимательно, шевеля губами, прочитал начертанное на купюре и вдруг стал туманом. Девушка вскрикнула.

Туман сжался, обрел цвета, превратился в обезображенного старостью мужчину с рваной седой бородой. Сквозь прорехи в одежде светилось снежно-белое тело.

– Что ты мне суешь, смертная? С тебя один обол!

– Что-что?

– Один обол! Одна шестая драхмы, дочь праха!

Таксист ударил девушку в лицо коротким веслом, появившимся из ниоткуда:

– Один обол!

Девушка взвизгнула и отшатнулась от грозного старика, маша руками. Опять удар весла.

– Один обол, пища мрака!

Разбитые в кровь губы прошептали:

– Что вы делаете…

– Я перевез тебя через Стикс!

– Стикс? Днепр…

– Это твой Стикс, пир червей! Ты умерла еще час назад, глупая женщина!

Старик кричал и кричал, девушка постанывала и всхлипывала при каждом ударе. Небо проглотило звезды и стало бездонной тьмой. Тени деревьев обрели руки и лица.

Великолепно. Просто великолепно. Наконец-то получилось поймать движение. Уловить, схватить динамику. Вызов. Смог ведь. Поймал именно тот миг. Кто из вас сможет так? Никто.

Критики всегда стонут от восторга. «Невероятная реалистичность», «настоящая старая школа», «ответ Мастера», «загадочный гений в черных очках». Так они сходят с ума от статики. Интересно, что начнется теперь.

Получилось. Со второй попытки – получилось. Тысяч сорок можно просить без зазрения совести. Или пятьдесят.

Ту, первую, в утиль. Или на питание. Слишком неестественной получилась фигура – поймал ее в полуприсяде. Ни эстетики красоты, ни эстетики уродства. Просто неудобная поза и разинутый в испуге рот. А вот вторая…

Он обошел кругом тонкую фигурку. Девушка метнулась бежать к стене, да так и застыла. Одна рука чуть согнута в локте, вторая вытянута. Волосы взметнувшиеся – прекрасно, прекрасно, свет из окна подчеркивает тонкое плетение этого взрыва. Темные боги, теперь все просто взвоют от счастья. Видны отдельные волоски. Вы вообще понимаете, насколько это тонкая работа? В воздухе, паутинкой сияющей, так не может никто. Никто из смертных.

Красивая была шлюшка. Кареглазая. Или синеглазая? Да какая разница… после работы они все сероглазые, навсегда. Сколько их уже было, и не упомнить. Тридцать? Сорок? Без разницы. Дешевое сырье.

На столе зазвенел телефон.

– Слушаю. А, здравствуйте, господин министр.

Слушая голос в трубке, заметил небольшое пятнышко на локте скульптуры. Зажав трубку ладонью, плюнул на крошечный дефект – розовую плоть среди камня.

– Да, помню. Да, конечно.

Плоть моментально превратилась в серую каменную поверхность. Теперь дефектов нет. Завершенность.

– Господин министр, позвольте вас перебить.

В трубке рыкнуло, осеклось и замолчало.

– Господин министр, я же вам уже говорил – я не работаю на заказ. Никогда. Ни за какие деньги. Даже за ваши полмиллиона. Это принцип, дурь, блажь, воспринимайте как хотите. Я ничего не делаю на заказ и вообще не работаю людей известных. Это навсегда, господин министр… нет, и вашу жену тоже… и даже собаку… нет, нет и еще раз нет. Прощайте.

Хватит. Нервные разговоры и напор сильных мира сего всегда иссушали. Сработать кого-то из высокопоставленных – раз плюнуть, в прямом и переносном смысле. Но поди объясни потом, куда исчез некто очень известный. Сразу после посещения мастерской. Этих-то, шлюшек подзаборных, никто не хватится. Плюс двадцать, минус двадцать – улица восполнит потери и не спросит. Ничего не спросит. Улица молчит и всегда готова.

Урча животом от голода, он подошел к первой, неудачной скульптуре, отломил каменные пальцы руки и стал задумчиво жевать. Интересно, а получится ли групповая композиция? Надо будет попробовать. Посмотрим, посмотрим.

Артем одним движением поставил подпись на последней странице, рядом с усердными закорючками клиента, и молча толкнул соглашение по сияющей столешнице. Клиент понимающе кивнул головой. Это не хамство, нет; просто каждый хранит свое пространство, вежливо обозначив границы. Ты здесь, я тут. Между нами метр. Идеально просторный кабинет, тут не бывает тесно.

– Артем, и все же ответьте – как вы это сделаете?

Артем улыбнулся искренне и успокаивающе:

– Не беспокойтесь. Никакого криминала, крови, шантажа, грубости. Он не успеет.

Клиент чуть-чуть наклонил голову вбок и проговорил-пропел задумчиво:

– Артем, Артем… если бы мне вас не порекомендовала моя хорошая знакомая, я бы вам не поверил. Постышев – как таран. Я с трудом представляю себе, как ему можно помешать. А тут еще и ваша таинственность.

– Он не успеет.

– Точно?

– Гарантируете?

– Да.

– А если успеет?

– Пункт 5 нашего соглашения. «Штрафные санкции». Штраф будет гигантским. Но что намного страшнее, умрет моя репутация.

Клиент помедлил. Нарисовал что-то в блокноте.

– А ваши финансовые возможности позволят выплатить такой штраф? Я без намерения оскорбить, но все же… сумма может показаться… даже несмотря на ваши гонорары…

Артем улыбнулся. Равный равному:

– Я езжу на такой же машине, как и вы.

Клиент улыбнулся. Достойный – достойному:

– Я знаю. Понимаю. Простите.

Артем посмотрел на прозрачный ромб часов и кивнул:

– Пора. Встретимся завтра.

– До завтра, Артем. Еще раз – Постышев должен опоздать. На час. Совещание должно пройти без него. На кону миллиарды. Раньше в таких ситуациях убивали.

– Мои объекты всегда опаздывают. До завтра.

Без рукопожатия. Аккуратно прикрыл дверь, прошел мимо сгносшибательной красоты референта – вежливый поклон в ее сторону.

Лестничная площадка. Слепая зона без камер. Артем растворился в воздухе. Удобное место, удобный момент – никто не видит, никто не изумится.

На улице осмотрелся по сторонам. Вот и объект. Пискнула сигнализацией и моргнула фарами машина. Объект – тучный низкорослый мужчина – прятал на ходу брелок в карман и толкал дорогими туфлями Землю, заставляя ее вращаться чуть быстрее. Опустив голову вниз, он приближался к зданию Фонда.

Ударился головой в нечто невидимое, упал. Вскочил, испуганно огляделся – чьего разума или рук дело? Не видит ли кто?

Внимательно посмотрел под ноги. Потом, сжав губы, снова ринулся вперед – пятно безумно дорогой неутомимости. Ударился во что-то. Медленно сполз вниз, не веря себе и миру. Вскочил, чертыхнулся шепотом и ринулся вперед. И снова натолкнулся на невидимую преграду.