Светлана Багдерина - Не ходи, Эссельте, замуж

– Нижнего бюста! – сердито выдала Серафима. – Как и верхнего, впрочем.

– Но с корабля-то я шел без него!

– С корабля ты шел в гвентянском народном балахоне, а не в платье! Его можно было повесить на твой посох, и никто не заметил бы разницы! А это – званый ужин в твою честь!

– Я польщен! Но в розовом…

– И вообще, я не поняла, что ты хочешь: спасти Конначту или охмурить Морхольта?

– Конначту!!! – перепуганно вытаращился на Сеньку чародей. – Конечно Конначту! Морхольт не в моем вкусе.

– Тогда одевайся скорее, кабуча ты сабрумайская, время идет!!! Сейчас за нами придет Морхольт, а ты…

– Понял, пять сек!!!

И сабрумайская кабуча сорвала с вешалки шелковое платье цвета утренней зари в джунглях и споро юркнула за приоткрытую дверцу шкафа, сверкнув тощими волосатыми ногами в разрезе пеньюара.

Пока чародей возился с деталями конструкции своего вечернего туалета, пыхтя, кряхтя и проклиная сквозь зубы всех, кто придумал таким гнусным образом над бедными женщинами издеваться, Серафима соорудила из нескольких шарфиков вторую отсутствующую важную часть анатомии подсадной невесты и пошла спасать окончательно запутавшегося в лентах, кринолинах, кружевах, фижмах, шлейфах и корсетах жертву лотранской моды.

– Выдохни… еще больше… еще…

– Ай!..

– Й-есть! – одним рывком Сенька затянула шнуры корсета, упершись ловко и внезапно коленкой в поясницу волшебника, и принялась сноровисто оправлять выступающие и облегающие части изысканно-воздушного роброна.

– Кошмар… – простонал Агафон, с почти осязаемым отвращением разглядывая в первый раз свое отражение в зеркале. – Хорошо, что никто из знакомых меня не видит… Если бы я знал, что розовый не идет мне настолько … я бы ни за что на твою авантюру не согласился, Сима.

– Кроме тебя всё равно было некому, – не без тени сочувствия царевна похлопала по обтянутому драгоценным шелком мосластому плечу. – Во-первых, ты с ней единственный одинакового роста. Во-вторых, за вуалью и прочей штукатуркой за даму ты сойдешь. Без них – нет. Даже за очень страшную. Поэтому в горничные ты не годишься. А если бы у принцессы не было прислуги, ее бы нам предложили здесь. И наш отказ вызвал бы…

– Олафа наряжала бы, – обреченно буркнул со всем согласный, но не смирившийся маг.

Бард хихикнул.

– Или Кириана.

Отряг заржал.

Волшебник скроил кислую мину себе, отчаянно-розовому в белых цветочках, и повернулся уходить.

– Постой, ты куда? – ухватила его за рукав царевна.

– Так ведь всё уже!..

– А подстричься? Завиться? Накраситься?

Чародей подскочил.

– Я не буду краситься!!!

– Ну ладно, не будешь, не будешь, – успокаивающе погладила его по руке Сенька.

И когда успокоила, нежно добавила:

– Тебя накрашу я.

– Нет!!!

– А если будешь время попусту тратить, то постригу тебя я, – конунг угрожающе клацнул у уха раздобытыми где-то в закоулках дворца овечьими ножницами.

– Так нечестно… – скис маг перед угрозой применения холодного оружия, и покорно поплелся на подготовленный Ривалом стул у трюмо, заваленного щипчиками для формирования бровей и приклеивания накладных ресниц, пилами, пилками и пилочками для ногтей, маникюрными ножничками, ножичками, щеточками, лопаточками…

– Всё готово, – с мрачным удовольствием отрапортовал эрл. И тут же принялся выставлять по краям столика орду разнокалиберных и разноцветных пузырьков, флакончиков, футляров, коробочек и прочих скляночек и баночек, наперебой благоухающих цветочными и ванильными отдушками и ароматизаторами, добытых из следующего саквояжа.

– Вас больше… все на одного… авторитетом давите… ни сна, ни отдыха измученной душе… – уныло прогундосил Агафон, скривившись от вырывавшегося из косметических посудин агрессивного приторно-удушливого запаха, и с душераздирающим вздохом опустился в кресло перед зеркалом. – Тяжко всё-таки жить на Белом Свете нам, принцессам.

В камине на углях, подобно изощренному орудию пытки незадачливых специалистов по волшебным наукам, лежали и нагревались завивочные щипцы. Из-за шкафа, заканчивая выставление экспозиции мировой моды, Кириан, лукаво ухмыляясь, бормотал себе под нос:

Проводив напряженным взглядом, полным задавленных, но не изничтоженных волнений и предчувствий Агафона, медленно удаляющегося в сопровождении Ривала, царевна отодвинулась на несколько шагов назад по коридору и вдруг почувствовала, как натолкнулась на что-то мягкое.

– Ой! – сказала нежданная преграда. – Ты мне на ногу наступила!

– Прости, я нечаянно, – извиняясь, обернулась и развела руками Сенька. И встретилась глазами с румяной круглощекой девушкой в простом синем платье и голубом чепце. Та дружелюбно улыбнулась.

– Ты горничная гвентянки?

– Ага, – кивнула Серафима. – А ты?

– А я – старшей дочки графа Бриггстского.

– Хозяина замка?

– Ну да! Как тебе он?

– Граф?

– Да нет, замок! – весело рассмеялась девушка, и пухлые щеки украсились ямочками.

– Зал пиров у вас большой и красивый, – честно признала царевна. – Блестит как всё… ажно глаза слепит.

– Это только один зал тут такой, специяльно для королевских пиров обставленный, – авторитетно кивнула новая знакомая. – Старуха Брекк говорит, что по кантологу заморскому всю обстановку еще графиня покойная выписывала. Ажно целых три корабля заказ привозили! Два дня возили на десяти возах! Рисовальщиков, чтобы потолок разукрасили, из самой Тарабарщины выписывали! Стекла цветные с фигурами – из Шантони! Денег всё энто добро стоило – кучу аграменную!..

– Надо полагать, – сочувственно хмыкнула Сенька.

Ободренная поддержкой, горничная графини пылко продолжила:

– Так-то его сиятельство палаты эти на замок амбарный запирает – чтобы пол не потоптали, мебеля не поцарапали, занавески не замусолили. Сегодня, вон, перед прибытием гвентянкиным их только в обед открыли, чтобы помыть-протереть всё успеть. И снова до вечера заперли.

– А остальной замок, значит, похужее будет? – полюбопытствовала царевна.

– И вовсе нет! – горячо вскинулась девушка на защиту родных стен. – Вернее, конечно, он не так блестит-сверкает, как этот зал… то есть, вообще не блестит… и даже не сверкает… но зато он очень… поразительный. Я тут при молодой графине недавно, месяца три, и как в первый раз сюда попала после нашей-то деревни – так и ошалела! Столько этажей! Комнат! Переходов! Лестниц! Голова кругом поначалу шла! Ровно не дом каменный, а целый город! Раз двадцать, наверное, я тут терялась! А подземелья какие жуткие!.. Как-то я туда вместо погреба спустилась, не там свернула… брррр… Замок этот, старуха Брекк сказала, особенный! Заморским самым знаменитым артифектором построенный, не помню каким! Имя на «Н» начинается, что ли… или фамилия?..