Владимир Данилушкин - Магадан — с купюрами и без

«Песня небогатая, но приятная на слух, и певец повторяет ее многократно. Пение — громкий свист «фиуить-фиуить» и щелканье. Гнездится чаще всего в приречных лиственных лесах, а также в горных кустарниковых зарослях или на равнинных лугах. Гнездо строит из травинок и растительных волокон. Кладка из 4–6 яиц насиживается только самкой. Птенцы покидают гнездо в возрасте 13–15 дней. Некоторые пары имеют в течение сезона два выводка. В домашних условиях соловей-красношейка хорошо приживается. Ему достаточно традиционных кормов. Любителей привлекает доверчивое отношение красношейки к человеку, милый облик, а также простая, но приятная песенка. При содержании в неволе красношейки не теряют яркую окраску горла и поют большую часть года. Они быстро привыкают к хозяевам и становятся доверчивыми».

Не знаю, каким будет следующее лето. Вдруг таким же теплым и прилетит под окно на рябину соловей! Поклюет ягод, они от сердца помогают. Ну, пусть скворец, да и серый воробушек был бы мне мил. И еще мечтается когда-то увидеть белую ворону. Белая ворона, воронкой вовнутрь.

Конечно, чайки стараются, заполняют тишину. Но они, честное слово, не певчие птицы. Конечно, я им благодарен, вон как упираются. И без того дикие, они теперь по утрам такую какофонию затевают, что люди просыпаются заиками. У помойных баков чувствуют себя хозяевами положения и буквально на голову садятся. Оттесняют от баков бичей. А в сквере, на антенном поле, где ханыги оставляют объедки и недопитые баклаги с «клинским», права качают, не пускают дворников приборку делать. Есть поговорка «на птичьих правах», теперь она поменяла свой смысл диаметрально.

Эх, чайка-зайка! Не суждено тебе стать символом мира. Знаменитый художник выбрал другую модель для планетарного символа пацифизма — голубя. Не нападая на людей, сизари завоевали наши сердца изнутри.

Тут еще дети индиго, у них аура цвета сизаря. Говорят, в Магадане одаренных талантами детей очень много, только воспитать их как следует не всегда удается. Ничего не поделаешь — судьба. Вон мне приходится встречаться с начинающими художниками и писателями, чей талант проклевывается лишь в пенсионном возрасте и поднимается над повседневностью на сизых, не великой мощности крыльях, согревает душу уютным домашним теплом.

Скульптурный Ангел мира в магаданском парке выпускает с ладоней отнюдь не чайку, не ворону, не баклана, не индюка (индюк думал-думал, да в суп попал), не гуся лапчатого, а голубя, предпочитающего ходьбу полету. Четыре страны — Гвинея, Кипр, Тонга, Фиджи выбрали голубя для изображения на государственных символах.

Там, где она живет, на Портовой, вороны и чайки в это аномальное лето взяли за моду орать в неурочный час. Белые ночи, что ни выходной — народ тусуется с принятием на грудь. То окончание школьного года, то день рыбака, то праздник первой борозды. То день десантника, то день строителя. И, поскольку каждый из нас в душе и десантник, и рыбак, и строитель, праздники бывают шумные и долгоиграющие.

По весне Ирина попыталась воспитывать самую крикливую ворону, которая как-то по-особому жалась к человеческому жилью: «Что ты кричишь, людям спать не даешь?» — увещевала женщина. Возможно, птица подспудно желала быть прирученной и выказывала женщине знаки внимания. Свила гнездо над входом в дом: благодаря так называемым архитектурным излишествам там было достаточно пустого места для птичьего домика, прикрытого козырьком, по крайней мере, сверху, что позволило защитить потомство от растерзания чайками. Птенцы вывелись и сидели на пожарной лестнице, мертвой хваткой вцепившись в перекладину. Ирина с восхищением помнит их завидно сильные лапы. Потом семейство куда-то перелетело, оставшиеся не любят тишину, а людей презирают.

В сезон 09-го года птицы соревновались, кто кого перекричит. Автомобильный клаксон передразнивают, а клаксоны у нас по субботам по всему городу орут — свадьбы. Раньше-то под звук автомобильных сирен таксистов хоронили. Теперь создают молодые семьи. Да что клаксоны — теперь новая мода пошла — фейерверки в честь брачующихся запускают среди ночи, когда стемнеет, чтобы лучше было видно пульсирующие огни.

И еще мне сказали, у нас мода пошла домашних питомцев к слабоалкогольным напиткам приобщать. Некоторые магаданцы патологически не могут пить в одиночку. А собутыльную компанию в отпускной сезон не всегда найдешь. Да если у тебя питомец на руках, то от него не просто отделаться, как от банного листа. Каждый мнит себя полноправным членом семьи, права качает. Попугаи пьют коктейли, с наслаждением выдают ненормативную лексику. Морские свинки, подсевшие на гадание по билетикам, принимают для храбрости глоток «Абрау-дюрсо». То кошка подсела на пиво, то собака шампанское с хозяйкой на пару лакает. Ну и птицы на площади городского праздника из лужицы клюют бражку. Соответственно песни горланят, надрываются. Заснуть невозможно. Вот уже час ночи, два, а там и утро — четыре часа. Мне ведомо, как усилием воли подавлять в ушах звук автомобиля в разгар ночи. Привык за 18 лет жизни в центре нашего маленького города. А птицы — они живые, и голоса их обладают свойством передавать нечто непостижимое уму, подобно тысячевольтовому заряду в сердце, когда попадаешь в руки противошоковой бригады.

Вдруг шаги на лестнице. Кто-то выходит во двор, два такта тишины, да как бабахнет! Из ружья, что ли? Нет, из какого-то крупного калибра. Из старинной берданы. Больно уж громко. Народ было завозмущался, милицию и МЧС принялся вызывать, да только птички-то увяли. Угомонились. И вороны, и чайки. Так вам и надо, оглоеды. Кто-то вспомнил, засыпая, что автомобиль для перевозки арестованных по-прежнему называется воронок. Правда, органы правопорядка располагают и ярко раскрашенными машинами канареечного вида. Вот в них-то и надо установить специальную кнопку для вразумления обнаглевших чаек и ворон.

Ну и сладок же был сон людской до самого подъема. Кому на работу, кому куда. В детский садик. Школьники-то на каникулах, им хорошо. Даже безработные забылись тревожным сном, устав от безнадежных мыслей и дурных предчувствий.

В другом микрорайоне города методом тыка, а потом и методом пробок и ошибок мужчины нащупали свой способ противодействия птичьему ору: вдруг включилась противоугонная сигнализация: одна, другая, третья! В домах стеклопакеты едва не полопались, но, что и требовалось, воронье поджало хвостики.

Дальше — больше. Вот последняя информация. На крыше стат-управления, прежде наводненной чайками, не осталось скандальных стай. Кто-то подбросил туда двух мертвых чаек. А гибель сородичей для сообразительных рыбоедов — сигнал самый сильный, в сражение они не вступают, предпочитают отступить.