Stephen Leacock - Юмористические рассказы

Старая технология – какою она была прежде, сорок лет назад, – отличалась необычайной простотой. Прачка имела обыкновение приходить ко мне и забирать мою рубашку и мой воротничок, а пока она стирала их, я носил другую рубашку и другой воротничок. Когда она возвращалась, мы совершали обмен. Одна рубашка всегда была у нее, другая – у меня. В те времена приличный молодой человек нуждался всего в двух рубашках.

Эта бедная прачка была безнадежно наивна: она нико­гда не рвала и не портила рубашек. Так, например, ей и в голову не приходило отодрать от нее зубами лоскут. И после стирки рубашки становились еще мягче и лучше, чем прежде. Она ни разу не додумалась оторвать хотя бы один рукав. А если во время стирки от рубашки отлетала пуговица, она смиренно пришивала ее на прежнее место.

Гладя рубашку, эта простодушная женщина ни разу не додумалась спалить ее, оставив коричневое пятно на самом видном месте. У нее не хватало воображения. Дру­гими словами, наша техника была тогда на ранней ста­дии развития.

Мне никогда не приходилось непосредственно на­блюдать за производственными процессами Объединен­ной Прачечной Компании, располагающей новейшим оборудованием, но я легко могу себе представить, что там происходит после получения очередной партии белья.

Прежде всего рубашки сортируются, а затем поступа­ют к специалисту, который мгновенно опрыскивает их серной кислотой. Затем их направляют в красильное от­деление и погружают в желтый раствор. Отсюда рубаш­ки переходят в пулеметный цех, где в них простреливают дырки, а затем – с помощью механического транспор­тера – перебрасываются в особое помещение, где у них гидравлическим способом отрывают рукава. После этого рубашки кладут под колоссальный пресс, который делает их абсолютно плоскими и приводит в такое состояние, что пуговицы могут быть немедленно вырваны с корнем, одним мановением руки опытного пуговице отдирателя.

Этот последний процесс производится исключительно вручную и, как мне сообщили, оплачивается очень высо­ко. Квалифицированный пуговице отдиратель, способный определить наивысшую точку сопротивления материала, зарабатывает до пятидесяти долларов в день. Правда, эта работа чрезвычайно изнурительна, ибо предпола­гается, что ни одна пуговица не должна ускользнуть от его зоркого глаза. В последнее время крупные прачечные применяют новейшие химические средства, как, например, иприт, слезоточивые бомбы и осветительные снаряды.

Воротнички, насколько я понимаю, подвергаются ана­логичной обработке, но процесс видоизменяется в зави­симости от того, какова конечная его цель – Полное Рас­щепление Концов или Создание Боковых Разрывов. Ра­зумеется, основным принципом деятельности любой первоклассной прачечной является забота о том, чтобы ни одна рубашка и ни один воротничок не попадали туда вторично. Если же это все-таки происходит, вещь немедленно направляется в Отдел Окончательного Уни­чтожения, где под нее подводят пироксилин, который разносит ее на шесть частей. После этого к ним при­крепляют ярлык – «Повреждено» и на следующее утро отсылают владельцу в специальной машине и в сопро­вождении особого служителя.

Если бы наша бедная прачка держала у себя пуле­мет и хоть немного динамита, она могла бы неслыханно разбогатеть. Но она не знала об их существовании. В доброе старое время прачка брала за стирку рубашек по десять двенадцатых цента за штуку, то есть по де­сять центов за дюжину. Лучшие прачечные – те самые, которые не допускают никакого вторжения в свои кон­торы и отсылают белье под охраной вооруженного стра­жа, – берут теперь за стирку рубашки один доллар, а при льготном тарифе – двенадцать долларов за дюжину.

При таких расценках заработок прачки возрос бы в сто двадцать раз. Право же, она сберегала нам по пятьдесят долларов в год. Знай она все это, она бы учредила компанию и дивиденды посыпались бы на ее членов, как орехи.

Теперь, задумываясь над этим, я вижу, что она сбе­регала нам значительно больше. Имея дело с нынеш­ними прачечными, вы можете надевать рубашку только дважды, причем каждый раз не более чем на один день. После этого ее взрывают. А ведь новая стоит четыре доллара. Прежде рубашка носилась до тех пор, пока че­ловек не «вырастал» из нее. Годам к тридцати он с удо­влетворением убеждался, что уже «вырос» из своей ру­башки. Тогда ему приходилось истратить семьдесят пять центов на новую, и уж эта честно служила ему до са­мой смерти.

Если бы какая-нибудь бедная женщина догадалась подобрать одну из таких рубашек и откусить от нее во­ротничок, она могла бы основать крупное предприятие.

Но это еще не все. Если в доброе старое время вам хотелось высказать своей прачке какую-нибудь претен­зию, вы могли выложить ей все, что думали. Она была здесь перед вами. И, выслушав вас, она со слезами уда­лялась в свою лачугу, где читала Библию и пила джип.

Теперь же, если вам надо обратиться с какой-нибудь претензией в Объединенную Прачечную Компанию, вы не можете найти ее. А жаловаться шоферу в ливрее нет никакого толку: он никогда в жизни не видел приличной рубашки.

Обращаться в контору тоже не имеет смысла. Вы найдете там лишь множество девиц, укрывающихся за чугунной решеткой. Они и в глаза не видели вашей ру­башки. Не спрашивайте их о ней. Днем они работают в конторе, а по вечерам слушают популярные лекции о современной драме. Они не поняли бы, что перед ними .мужская рубашка, если бы даже увидели ее.

Писать Объединенной Компании тоже бесполезно. Я говорю это с полным основанием, ибо уже делал по­пытку обратиться к одной из таких компаний с пись­менной жалобой и убедился в абсолютной бесполезности этого. Вот письмо, которое я написал:

В правление Универсальной Объединенной Прачечной Компании

Милостивые государи!

Очень прошу вас – постарайтесь немного бережнее обращаться с моей рубашкой. Я имею в виду розовую.

Мне кажется, что в последний раз вы положили на во­ротничок чуть больше крахмала, чем предполагали, и все слиплось.

С совершенным почтением...

Вместо ответа я получил следующее извещение:

Уважаемый сэр!

Папка 110615. Отдел 0412. Получено февраля 19, 9.26. Прочитано марта 19, 8.23. Подшито к делу апре­ля 19, 4.01. Отправлено мая 19, 2.00.

Нижеследующим извещаем, что ваше заявление бу­дет представлено на рассмотрение очередного общего собрания акционеров. Впредь будьте любезны указывать номер папки, отдел, адрес, возраст и род занятий. Ника­кие жалобы за подписью или в устной форме не прини­маются.

С уважением № 0016.

После этого я почувствовал, что продолжать пе­реписку безнадежно. Однако у меня остается еще одна возможность. Вдруг на моем жизненном пути встретится какая-нибудь красивая богатая женщина и вдруг ее муж сбежит от нее, а она останется одна, без всяких средств к существованию, и будет горько плакать и пить джин. И тогда появлюсь я, встану на пороге и скажу: