Луиджи Малерба - Моццикони

– Может, ты, Рим, и красив, но мне ты не по душе.

– Что тебе не по душе? – спросил случайный прохожий.

– Рим.

– Почему вдруг?!

– Потому что он мне противен.

Прохожий так и застыл с раскрытым ртом: «Ну и ну! Этому оборванцу противен наш прекрасный Рим!»

А Моццикони, не оборачиваясь больше, стал спускаться по лестнице. Ее ступеньки в эту осеннюю пору были усыпаны опавшими листьями.

– Смотри не поскользнись, Моццикони!

К счастью, он не поскользнулся на мокрых листьях, а добрался до берега реки живым и невредимым, как Колумб – до берегов Америки.

– Вот это мне по душе. И сравнение с Колумбом мне тоже нравится.

Моццикони хотел придумать по такому случаю подходящую пословицу, но так ничего и не придумал.

– Кто все-таки придумывает пословицы?! – воскликнул Моццикони. – Может, есть такие люди, что сидят целыми днями, обхватив голову руками, и думают, думают, пока не сочинят пословицу. Ну, скажем: «Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сломить», «Тише едешь, дальше будешь», «Собака, которая лает, не кусает». Словом, всякие-разные, одна лучше другой. Наверно, есть мастера по пословицам, как есть мастера по ремонту водопроводных кранов и карбюраторов автомашин. Но им за работу платят, и неплохо! А как зарабатывают на жизнь сочинители пословиц?! Неужели им тоже платят?! А может, они придумывают пословицы только ради славы? Тогда почему они не ставят, как поэты, внизу свою подпись? Видно, все эти сочинители пословиц – забавные люди.

Моццикони очень захотелось познакомиться хоть с одним из них. Интересно, сколько, к примеру, заработал тот, кто сочинил пословицу «Одна ласточка весны не делает»? Правда, некоторые знаменитые пословицы гроша ломаного не стоят. Хотя бы эта: «Соразмеряй шаги с длиной ноги».

Почему, спрашивается?

– Я хожу, как мне хочется!

И вообще, надо всегда идти смело, широким шагом. Ведь недаром другая пословица гласит: «Риск – благородное дело».

Тут Моццикони наступил на гнилой лист и упал. Чуть в воду не свалился.

– Смотри, куда ногу ставишь!

Моццикони потихоньку поднялся. «Смотри, куда ногу ставишь» – а ведь это почти пословица!

Моццикони записал свою первую почти пословицу на клочок бумаги и, чтобы не потерять его, положил под шапку.

С того дня Моццикони больше не бывал на улицах Рима.

– Здесь, под мостами, хватает воды, земли и воздуха, – сказал он сам себе. – Здесь можно жить по-королевски. А во время дождя есть где спрятаться.

Моццикони посадил вдоль берега реки немного салата, фасоли, помидоров и артишоков. Где он раздобыл семена, я и сам до сих пор не знаю. Зато знаю, что Моццикони не больно-то доверял нищим, которые бродят по берегу Тибра. Поэтому он посадил овощи в укромных местах, подальше от тропинок, в зарослях кустарника и под крепостной стеной.

На мокром песке все растет быстро и без удобрений. Ведь отмели реки давно уже превратились в свалку, куда римляне свозят все свои отбросы. Чем они хуже искусственных удобрений?!

Со временем Моццикони посадил на берегу еще и яблони, груши, черешню, ореховые деревья, оливки. А посадив, стал ждать, когда все взойдет и даст плоды. Вот тогда уж отмель Тибра превратится в цветущий сад!

В городе, вернее, на «Счастливом акведуке» Моццикони друзей себе так и не завел.

Причина вам уже известна: у него не было имени.

– Может, я найду друзей среди бродяг и нищих, которые живут на берегу Тибра.

С жильцами самовольных домов Моццикони не очень-то ладил. Стоило им раздобыть денег, как они покупали холодильник, телевизор, мотоцикл, машину.

Тогда они сразу начинали воображать себя важными господами, а Моццикони – презирать.

– Глупцы, – сердился Моццикони. – Настоящие господа предпочитают ходить пешком, а не ездить. А вот миллионы они зарабатывают со скоростью гоночной машины.

Но обитатели «Счастливого акведука» считали богачами владельцев табачной лавки, мясного магазина, радиомагазина. Ведь у них к вечеру в кассе набиралась уйма денег.

– Настоящие богачи не держат деньги в кассе. И вообще с собой их не носят, – объяснял соседям Моццикони.

Однако те отвечали, что таких богачей они сроду не видывали. Значит, их и не бывает. А Моццикони просто врун и анархист.

– Какой уж уродился, – отвечал им Моццикони.

Анархистов-бунтарей никто не любит. И больше всего – богачи. Ведь бунтарями не больно-то покомандуешь. Но и бедняки не любят бунтарей-анархистов: если каждый будет сам себе хозяин, на ком тогда свою злость вымещать?!

– Болваны, ослы! – возмущался Моццикони. – Давайте устроим восстание и станем сами хозяевами.

– А потом, кем мы будем командовать? – спрашивали его соседи.

– Никем.

– Что же это за хозяева без подчиненных?!

– Зато мы сможем делать все, что нам вздумается, – отвечал Моццикони.

– И сможем любого повесить?.,

– Кого вы хотите повесить?

– Хозяев.

– Так ведь тогда хозяевами мы будем! – удивлялся их непонятливости Моццикони.

Тут один из обитателей «Счастливого акведука», слывший самым умным, потому что сумел быстро разбогатеть, сказал, что все это – злобные выдумки Моццикони. Этот анархист собирается сделать всех бедняков хозяевами, чтобы потом их повесить.

Кончилось тем, что самого Моццикони чуть было не повесили. Он забрался в клетку с домашними кроликами – только тем и спасся.

Моццикони продолжал сажать на прибрежном песке салат, фасоль, помидоры.

– Кто знает, может, здешние бедняки добрее моих соседей по «Счастливому акведуку»!

Он все еще надеялся найти друга. Но для этого надо было выбрать себе подходящее имя. И вот однажды он сел и обхватил голову руками, чтобы лучше думалось. И чем больше он думал, тем труднее казался ему выбор.

– Ну кто поверит, что меня зовут Пиппо или там Тино. Тонино, Ромолетто, Джиджино! Все сразу заметят, что это имя не мое, а чужое.

Нет, ни одно из этих имен не вязалось с его лицом, возрастом, манерой ходить, размахивая руками, и, наконец, с его фамилией Моццикони-окурок. Он Моццикони, и только. И хочешь не хочешь, а надо с этим смириться.

Но вот с одиночеством он не мог смириться. Он все еще не терял надежды отыскать друга. Ради этого он даже научился шевелить ушами – обоими сразу и каждым в отдельности.

– Посмотри, как я шевелю ушами, – говорил он, встретив на берегу бродягу.